Ю Фельштинский - Был ли причастен К Радек к гибели К Либкнехта и Р Люксембург

Так как я в полном объеме предпринял незамедлительные меры (в частности, предварительное заключение подозреваемого) для выяснения существа дела и быстрого выяснения выдвинутых против офицера обвинений, то я должен выразить самый решительный протест против поведения депутата СДПГ, который после выдвижения такого тяжелого обвинения не потрудился представить документальных доказательств. Это подтверждает мою глубокую уверенность в том, что представители СДПГ менее всего стремятся к законному утверждению своих прав, а используют подобные случаи в целях агитации.

Пользуясь случаем, позвольте заметить, что мне не хотелось бы и в дальнейшем подобным образом реагировать на направленные ко мне подобные материалы без убедительных доказательств, ибо я, как командующий группой войск, обязан защищать свой офицерский корпус от столь тяжелых подозрений.

Я обязан поставить Ваше превосходительство в известность, что предварительное заключение капитан-лейтенанта Канариса вызвало в группе войск, особенно в офицерском корпусе, большое возбуждение, которое таит в себе опасность и может привести к необдуманным действиям. Офицерский корпус расценил этот акт как уступку партии, от государственно-политических интриг которой он обязан и хочет защищать правительство.

Если эта точка зрения, исходя из вышеупомянутых причин, и неправильна, то я, как руководитель группы войск, а также и правительство, должны считаться с этим фактом.

В настоящее время, когда леворадикальная сторона всеми средствами ведет планомерную атаку на свободное волеизъявление группы войск и в особенности против офицерского корпуса, войска должны знать, что их командир и правительство отстаивают и защищают их интересы.

Главнокомандующий генерал Лютвиц

69. Суд гвардейского кавалерийского стрелкового корпуса министру-президенту

14 июля 1919 года

Депутат Хуго Гаазе в свое время сообщил пресс-шефу Раушеру, что капитан-лейтенант Канарис оказал содействие бежавшему обер-лейтенанту Д. Фогелю. Поэтому капитан-лейтенант Канарис был арестован. Раушер должен быть опрошен как свидетель на дознании. Настоятельно рекомендуется освободить его от возможных дел, связанных с сохранением служебных тайн.

Судья [подпись неразборчива] Генерал-лейтенант и командир корпуса ф. Гофман

70. Имперский президент - канцлеру=9

2 сентября 1919 года

На Ваше донесение от 1 сентября 1919 года.

Я согласен на допрос в качестве свидетеля бывшего министра-президента Шейдемана на дознании по делу капитан-лейтенанта Канариса в связи с возможным его участием в организации побега обер-лейтенанта Д. Фогеля и на освобождение его от возможных дел, связанных с сохранением служебной тайны.

Подлинник подписал Эберт.

Примечания

1. Опубл. в газете "Vorwarts", 23-24.I.1920, NoNo 42-43.

2. Опубл. в газете "Vorwarts", 24.I.1920, NoNo 44.

3. Опубл. в газете "Vorwarts", 28.I.1920, No 51.

4. Опубл. в газете "Deutsche Tageszeitung", 27.II.1920, утренний выпуск, No 106.

5. Опубл. в газете "Vossische Zeitung", 11.III.1920, No 131.

6. Опубл. в газете "Berliner Zeitung", 14.VIII.1924, No 222, дневной выпуск.

7. Речь идет о Скларце. - Прим. Ю. Ф.

8. Не публикуется. - Прим. Ю. Ф.

9. Заверенная копия. - Прим. Ю. Ф.

Записки Теодора Либкнехта

Документ, составленный в конце второй мировой войны братом видного германского коммуниста Карла Либкнехта, Теодором, представляет собой некое подобие записок, 200 машинописных страниц через три интервала на немецком языке, узкая строка, маленький формат страниц. Машинописный текст содержит рукописные исправления и вставки. Почерк Теодора Либкнехта неразборчив. Документ вряд ли предназначался для публикации. Не все поправки удалось расшифровать. По этой причине настоящая публикация записок Теодора Либкнехта подвергнута некоторой редакторской правке, не меняющей, разумеется, смысла текста. Нами не оговариваются многочисленные вставки и исправления автора и не обозначаются не поддающиеся расшифровке слова или группы слов, за тем редким исключением, когда речь идет об именах или географических названиях (эти места обозначены знаком [...]). При этом была достигнута основная цельсделать из крайне сырого недоступного широкому кругу читателей текста читабельный материал. Документ хранится в Институте социальной истории в Амстердаме, фонд Теодора Либкнехта, папка No 10. Публикуется впервые с любезного разрешения архива.

Ю. Фельштинский

Во время одной из бомбардировок в ноябре 1943 г. было разрушено наше бюро вместе со всем, что там находилось,- в том числе вся библиотека моего отца и часть его рукописного наследия. Другая часть хранится с 1933 г. в Прусском государственном архиве. Меньшую часть в свое время приобрел Амстердамский институт социальной истории (проф. Н. В. Постумус) с условием, что в течение 20 лет мы имеем право востребовать ее обратно, чтобы воссоединить ее с оставшейся частью наследия. [Погибли] рукописи, не предназначенные для печати, незаконченная докторская диссертация моего брата Карла, весь материал о Карле, который я собирал во время войны и революции о его политической деятельности и том, как его убили. Помимо прочего там были и переданные жандармами моей невестке после убийства вещиокровавленный перочинный нож, окровавленный монокль, его портфель, портмоне со всем содержимым и т. д., вместе с сопроводительными бумагами, наконец, мой материал, накопленный во время адвокатской практики и в существенной своей части состоявший из протоколов многочисленных политических процессов с моими рукописными пометами.

Эти протоколы особенно ценны тем, что они содержали материалы, которые вряд ли можно чем-то другим восполнить. Теперь, по прошествии времени, мне приходится по памяти восстанавливать то, что могло бы иметь значение для оценки событий. Свою задачу я вижу в том, чтобы помочь восстановить фальсифицированную картину событий, дабы сделать из них выводы, могущие быть полезными для будущего.

Прежде всего два замечания, одно из которых касается памяти моего отца, другое - памяти матери. Первое - о том значении, которое Меринг в своей "Истории социал-демократии" приписывает моему отцу и которое не имеет ничего общего с истиной. Для разъяснения позиции Меринга я хотел бы заметить: лишь после того как Меринг - а вслед за ним и Ледебур - были выведены из состава редакции "Volkszeitung" (из-за полемики вокруг Эльзы фон Шабельски), оба они (сначала Ледебур, чуть позже Меринг) присоединились к моему отцу- и затем уже к партии. Между нами и Мерингом установились очень близкие отношения. Через некоторое время Меринг полностью отошел от нас по причинам, которые тогда остались невыясненными. После этого - во многом благодаря стараниям моего отца - Мерингу было передано составление "Истории немецкой социал-демократии".