Ю Фельштинский - Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 1)

Резолюция 5 декабря 1923 года гласит: "Интересы партии как в смысле успешной борьбы ее с нэповскими влияниями, так и в смысле повышения ее боеспособности во всех областях работы требуют серьезного изменения партийного курса в смысле действительного и систематического проведения принципов рабочей демократии". ХIII съезд одобрил эту постановку вопроса. XIV съезд еще раз напомнил о необходимости провести то изменение партийного курса, которое было единогласно провозглашено ЦК в декабре 1923 года. Разными руководящими товарищами неоднократно признавалось, что между резолюциями о партийной демократии и фактической практикой существует различие, которое одним казалось вопиющим противоречием, а другим временным несоответствием. Все, однако, исходили, по крайней мере программно, по крайней мере на словах, по крайней мере формально, из того, что практика должна постепенно приближаться к принципиальному определению демократии как такого партийного режима, сущность которого определяется, прежде всего, свободой обсуждения всех вопросов, постоянным контролем партийного общественного мнения над учреждениями и выборностью всех должностных лиц и коллегий.

Тов. Угланов впервые делает открытую попытку преодолеть противоречие между программным определением демократии и фактическим ре

жимом путем решительного снижения программы к уровню практики. Сущностью демократии он объявляет неограниченное господство партийного аппарата, который ставит, втягивает, проверяет и исправляет. 2 июня 1926 года партия получила наиболее законченное определение режима, основанного на полновластии аппарата. Пытаясь определить сущность демократии, тов. Угланов определил сущность бюрократии. Правда, в определении тов. Угланова эта бюрократия не просто командует, а ставит вопросы перед массами, втягивает их и исправляет пинию. Но это значит лишь, что тов. Угланов дает определение "просвещенной" бюрократии. На демократию здесь нет и намека. Само собою разумеется, что партия есть, прежде всего, организация действия. Весь режим должен обеспечивать возможность своевременного и единодушного действия партии как целого. Отсюда вытекают: как необходимость действительной партийной демократии, так и ее реальные ограничения в конкретных условиях исторической обстановки каждого данного периода. Все это мы знаем. Партия не может быть превращена в дискуссионный клуб. Этого партия не забывала ни на X съезде, ни после него. Но именно для того, чтобы обеспечить в новых, более сложных условиях способность партии к проведению пролетарской диктатуры, партия не уставала с 1921 года выдвигать и повторять ту мысль, что по мере усиления пролетарских элементов в партии, по мере повышения культурно-политического уровня партии в целом, партийный режим должен непрерывно изменяться в сторону преодоления бюрократизма и аппаратности методами свободного обсуждения, коллективного решения, контроля над аппаратом и его выборности снизу доверху. Со времени перехода от военного коммунизма к нэпу, от гражданской войны к хозяйственному и культурному строительству прошло более пяти лет. Провозглашение курса на внутрипартийную демократию естественно вытекало из условий перехода от гражданской войны к развернутому социалистическому строительству. С конца 1923 года, когда необходимость "серьезного изменения партийного курса" была провозглашена самим ЦК, прошло два с половиной года. В течение этого пятилетнего срока, особенно второй его половины, нам не приходилось вести войны. Хозяйство наше росло. Пролетариат восстанавливался. Партия в основном своем составе стала пролетарской. Уровень партии, опыт ее поднялись. Казалось бы, все эти условия десятикратно усиливают необходимость "серьезного изменения партийного курса" в сторону демократии. Такого изменения, однако, не произошло. Наоборот, никогда еще режим партии не был пропитан в такой степени назначенством, командованием, подозрительностью, зажимом, т. е. всеохватывающим аппаратным началом, так теперь. Противоречие, и притом вопиющее, между программным определением партийной демократии, между провозглашенной и подтвержденной необходимостью курса на партийную демократию, с одной стороны, и между фактическим партийным режимом, с другой, налицо. Это противоречие становится для партийного сознания все более острым, мучительным и прямо-таки нестерпимым. Ничего так не тяжко для революционной партии, как двойственность, как несоответствие между словом и делом. За извест

ными пределами эта двойственность переходит в явную фальшь. И вот тов. Угланов берет на себя инициативу пересмотра принципиальной установки партии в вопросе внутрипартийного режима и рабочей демократии вообще. Тов. Угланов смело ставит вопрос о "сущности" демократии и открывает эту сущность в своевременно и правильно работающей просвещенной бюрократии. Если бы не было никаких других явлений, то по этому одному признаку можно было бы сказать: в нашем партийном развитии мы стоим на повороте. Нынешняя двойственность держаться не может. Либо в полном соответствии с решениями съездов должно начаться серьезное изменение партийного режима, либо партия должна изменить свою ориентировку, т. е. перейти с ленинской позиции на углановскую.

Причина бюрократизма в отношениях между классами

Партийный режим не имеет самодовлеющего характера. С одной стороны, он зависит от всей обстановки, а с другой - через него выражается общее направление политики. Каким же образом могло случиться, что несмотря на благоприятное изменение хозяйственной обстановки и культурный рост пролетариата, партийный режим непрерывно менялся за последний период в сторону бюрократизации?

Объяснять дело только некультурностью страны и тем обстоятельством, что партия наша является правящей, никуда не годится, во-первых, потому, что некультурность страны убывает, а партийный бюрократизм прибывает, и во-вторых, если бы правящая роль партии неизбежно вела с собой возрастающую бюрократизацию ее, то это грозило бы гибелью партии. Но о такой перспективе не может быть и речи. Некультурность сама по себе, в виде неграмотности и отсутствия необходимых простейших навыков, ведет больше всего к бюрократизму в государственном аппарате. Но ведь партия включает в свой состав наиболее культурный и инициативный авангард трудящихся, главным образом, пролетариата. Авангард этот растет количественно и качественно. Следовательно, поскольку дело идет о внутрипартийном режиме, этот последний должен бы неизменно демократизоваться. На деле же он бюрократизовался. Ясно, что голая ссылка на некультурность ничего не объясняет и, прежде всего, не объясняет тенденцию развития, его динамику. Между тем бюрократизация, дойдя до крайних своих пределов, ищет для себя теоретического увенчания. В этом и состоит принципиальное значение попытки тов. Угланова.