Гульельмо Ферреро - Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи

Напротив, они не нашли энергичной поддержки в Цицероне, которого имели право рассматривать до сих пор как одного из своих вождей. Заговор Катилины был главным фактом жизни великого писателя, потому что отметил глубокое изменение в его характере. До сих пор он был умеренным, экономным человеком, который не любил ни могущества, ни роскоши, заботился только о своей литературной славе и скорее принимал, чем искал важных государственных должностей. Со времени заговора гиперболические похвалы, преувеличенное удивление всадников и даже знати, обычно столь гордой с homines novi, великие почести, оказанные ему, — между прочим титул pater patriae, — словом, все преувеличения, следовавшие за подавлением малоопасного мятежа, которым предавались все боявшиеся или желавшие эксплуатировать страх других, опьянили его. Он окончательно убедился, что он великий политический человек; идея величия начала возбуждать его дух; он не довольствовался более ни литературной славой, ни скромной жизнью, которую вел до сих пор. Как раз в этот год, в то время как борьба партий становилась все упорнее, он совершил самую крупную ошибку своей жизни, купив у Красса за огромную сумму в 3 500 500 сестерций громадный дом в Палатине. [608] Cicero. F., V, 6, 2; Velleius, II, 14. Он хотел владеть жилищем, более достойным его нового положения, чем старый и скромный дом его отцов; но у него не было нужных денег и, чтобы достать их, он должен был, отступив от своего строгого соблюдения закона Цинция, просить друзей, которых он защищал, одолжить ему большие суммы, конечно, без процентов, и занимать деньги у большого числа лиц. Один из его клиентов, II. Сулла, одолжил ему два миллиона сестерций. [609] Aul. Geli. N. A., XII, 12. Правда, он рассчитывал для уплаты долгов на своего товарища Антония, бывшего тогда в Македонии. Уступая ему свою провинцию, он условился, что Антоний отдаст ему часть добычи, которую принесет ему война. [610] Об этой интриге можно дать себе отчет, читая письма Цицерона к Аттику (I, 12, 13 и 14), где Тевкр, конечно, имя, данное Антонию; ср. письма Ad. Fam., V, 5 и 6. См.: Drumann. G. R., I2, 394; V, 428. Но он заключил огромный заем с очень неверной возможностью уплатить его и допустил ту же ошибку, что и Цезарь, связав свою личную свободу цепью, которую ему никогда не удалось разорвать. Однако если усиливалось его честолюбие, то его энергия не возрастала пропорционально ему; и в то же время, как он заключил долги и думал сохранить в республике исключительное положение, занятое им в конце его консульства, он скрывался, предоставляя другим защищать свое дело, не осмеливаясь решительно стать на сторону консерваторов. Народная партия еще уважала его за его нападения на консерваторов, и, может быть, своей инертностью он надеялся сохранить если не прошедшее удивление, то по крайней мере известный престиж у нее. Итак, он оставался бездеятельным и в то время, как партии являлись за властью на форум, ограничивался повторением при всяком удобном случае о заслугах и славе его консульства, рассчитывая даже написать его историю на греческом языке.

В середине 62 г. Помпей был готов покинуть Азию. Но прежде чем сесть на корабль, он распределил награды своим товарищам по оружию: всякий солдат получил по 6000 сестерций, т. е. около 1500 франков, центурионы и трибуны получили еще большие суммы, так что общая сумма равнялась приблизительно семидесяти пяти миллионам франков. Его генералы получили шестьсот миллионов сестерций; предполагая, что их было 25, получим, что каждый из них имел сумму, равную приблизительно миллиону франков; щедрая награда за столь малоопасные кампании, продолжавшиеся только четыре года. [611] Appian. Mithr., 116; Plin. Н. N., XXXVII, II, 16. — Мне кажется, следует из места Аппиана, что 100 миллионов сестерций, о которых говорит Плиний, не входят в 16 000 талантов (384 миллиона сестерций), розданных солдатам. Наконец, он отплыл в Грецию со своей армией. Он направился сперва в Афины, где проводил время, слушая философов, и предложил 50 талантов для реставрации наиболее красивых зданий. [612] Plut. Pomp., 42. Из Афин он послал своей жене Муции письмо, в котором объявлял ей о разводе. [613] Ibid.; Cicero. A., I., XII, 3. Затем, сев на корабль, чтобы отправиться в Италию, он к концу года высадился в Брундизии. Консерваторы трепетали, думая увидеть приезд демократического Суллы, и Катон рассчитывал покинуть Рим вместе со своей фамилией. [614] Plut. Pomp., 43.

В Риме в первых числах декабря, в то время, как с беспокойством ожидали прибытия Помпея, разразился громкий скандал. [615] Lange. R. A., III, 261. Жена Цезаря, Помпея, имела связь с Клодием, возмутившим легионы Лукулла. Клодий был один из тех дегенератов, которые иногда встречаются в знатных фамилиях в последней степени их падения. С слабой и почти женственной внешностью, [616] Plut. Caes., 10; Plut. Cic, 28; но ср.: Drumann. G. R., II, пр. 82. с движениями и вкусами женщины (ходить в женских платьях было для него одним из величайших удовольствий), [617] Cic. De Наr., resp. XXI, 44. он был так развращен, что находил удовольствие только в скотских наслаждениях. Откровенный и бесстыдный в своих пороках, необузданный и страстный в своих личных влечениях, он был скорее искусен в мелкой злобной борьбе, чем в разработке какого-либо обширного проекта, и слишком ненормален и неуравновешен для того, чтобы последовательно идти к какой-нибудь разумной цели, кроме ежедневного и ежечасного удовлетворения своих отвратительных страстей. [618] Ср.: Lombroso. L'Uomo delinquente, t. II, eh. 1 и 2 и всю психологию человека с извращенными моральными чувствами. В Риме ходил слух, что он соблазнил одну за другой всех своих трех сестер, [619] Plut. Cic, 29. и теперь, зная, что Помпея в качестве жены претора должна была руководить церемониями в честь Доброй Богини (Bona Dea), на которых могли присутствовать одни женщины, он возымел фантастическую мысль иметь в это время с ней свидание, но был открыт. Такое скептическое и неверующее общество должно было бы смеяться над этим скандалом, тем более, что не было недостатка в важных делах, которыми оно могло заняться.

Страх, причиненный прибытием Помпея, правда, начинал пропадать. Высадившись в Брундизии, он, к радости и великому изумлению консерваторов, распустил свою армию и приближался к Риму с небольшой свитой, чтобы просить себе триумфа. Тревожные известия шли из Галлии: аллоброги восстали и опустошили часть Нарбонской Галлии, [620] Dio, XXXVII, 47, 48. которую сенат, всегда слабый и нерешительный в своей внешней политике, с некоторого времени предоставил самой себе.