Валентин Алексеев - Варшавского гетто больше не существует

Евреи начали бежать на «арийскую сторону» сразу же после создания гетто. В сумерках, подкупив полицию, они карабкались по приставным лестницами через стену или пробирались через пробитую в ней дыру. Сотни людей ежедневно уходили прямо через ворота, заплатив полиции взятку по десять злотых за человека. Иногда немецкий жандарм возвращал пропущенных и проверял документы. Тогда доставалось и беглецам, и полицейским.

Из гетто бежали также подземным ходом, пробитым из подвала какого-нибудь дома близ границы гетто в ближайшее здание на «арийской стороне». Несколько сот человек ежедневно уходили вместе с рабочими колоннами плацувкаржей, заплатив начальнику колонны. Его задачей было обмануть жандармов при пересчете выходящих за ворота. По дороге через «арийскую» часть города «посторонние» при первой же возможности отделялись от колонны и скрывались. Кое-кто пытался выходить с польскими рабочими, занятыми на некоторых фабриках в гетто, однако поляки не раз выдавали в воротах пробравшихся в их ряды евреев.

Повальный характер приняло бегство из Варшавского гетто летом 1942 г. Уходили состоятельные люди, запасшиеся валютой и драгоценностями, уходили интеллигенты, имевшие среди «арийского» населения коллег и друзей. С началом «операции Рейнгардт» уйти можно было только по трубам городской канализации. Сложность заключалась не только в необходимости найти достаточно знающего проводника и не только в том, что предстояло часами брести, согнувшись, в темноте, среди нечистот, — люди, появившиеся неожиданно из люка в мокрой и грязной одежде где-нибудь посреди Варшавы, привлекали к себе внимание, а это было опасно. Поэтому, отправляясь в подземное путешествие, беглецы выворачивали наизнанку пальто и шапки, чтобы перед выходом наверх надеть их грязной стороной внутрь. Многие пытались выйти по трубам с вещами. Проводники — работники коммунального хозяйства — обычно забирали себе часть доверенного им багажа, а подчас присваивали все.

Во время восстания некоторое количество евреев спрятали и вывезли из гетто на своих машинах польские пожарные, которых немцы заставили принять участие в боях.

Однако бегство из гетто представлялось сущим пустяком по сравнению с теми опасностями, которые ожидали еврея на «арийской стороне», где без помощи польских друзей и знакомых он был обречен на скорую гибель. Подчас бывший домовладелец искал убежища у своего дворника, директор — у служащего. Такая дружба, как правило, не выдерживала испытания. «Друзья», ссылаясь на плохих соседей, сварливую жену, неприятных родственников и т. п., отделывались от обременительных и опасных посетителей. Впрочем, немало было случаев и поразительной привязанности. Прислуга, прожившая у еврейских хозяев десятки лет, следовала за ними в гетто и — позже — в Треблинку. Некоторых выручали родственные связи. Даже матерые антисемиты не выдавали «своих» евреев и делали все для их спасения.

Как правило, евреи вынуждены были платить «арийским» квартирохозяевам большие деньги, причем цены повышались из месяца в месяц. В январе 1943 г. жилье «на всем готовом» стоило 100 злотых на человека в день, осенью того же года — 200 и более злотых. Для некоторых польских семей сдача квартиры евреям стала основным источником дохода. Небогатые евреи старались устроить на «арийской стороне» хотя бы своих детей. Летом 1942 г. это обходилось в сто злотых за ребенка в день. Деньги брали за полгода вперед из опасения, что родители могут вскоре погибнуть. Осиротевших еврейских детей многие поляки усыновляли, но находились и такие, кто сдавал доверенных им малышей в полицию. Известно немало случаев, когда польские семьи содержали еврейских детей бескорыстно, надеясь лишь на то, что Бог отплатит за это добром их мужьям и сыновьям, находящимся в немецких лагерях. Общественные организации старались оказывать таким семьям хотя бы скромную материальную помощь — деньгами (540 злотых в месяц), продуктами, одеждой.

Спасая детей, поляки, случалось, попадали в трагикомические ситуации. Полька Ирена Шульц приняла еврейскую девочку прямо из канализационного люка. Ребенок был в ужасном состоянии. Когда под видом подкидыша девочку сдали в приют, потрясенный персонал бросился разыскивать «мать-изверга», чтобы привлечь к ответственности. За «издевательство над ребенком» Ирена попала в полицию. С большим трудом удалось дать понять возмущенным служащим приюта, в чем дело.

Беглецы из гетто ходили по улицам преимущественно в сумерки, когда прохожим не так бросались в глаза их семитские черты лица. Те, кто не имел ярко выраженной еврейской внешности, старались обзавестись «арийскими» документами, выдавая себя за поляков, украинцев, реже за немцев, приобретали поддельные свидетельства о крещении и т. д. Изготовлением поддельных документов — «липы» — для евреев занимались специальные подпольные мастерские. На каждом шагу приходилось преодолевать большие трудности: непросто было придумать имя и фамилию, так как однообразие в ряде сфабрикованных документов могло навести на подозрения; внешний облик заказчика должен был хоть как-то соответствовать профессии, указанной в «липе», а между тем документы зачастую заказывались заочно; владелец «липы» должен был быть хоть сколько-нибудь знаком с мнимым местом своего рождения, причем не рекомендовалось указывать Варшаву, так как властям легче было проверить такие документы (чаще всего в качестве места рождения указывали Лодзь, известную почти каждому польскому еврею). Людей с сильным акцентом отмечали как белорусов или надевали на них повязки глухонемых.

Чтобы подчеркнуть свою «арийскую» внешность, некоторые евреи отпускали усы и надевали высокие сапоги. В гетто острили, что еврея на «арийской стороне» можно распознать по усам, сапогам с голенищами и арийским документам. Брюнеты иногда красили волосы; в конце концов люди с белыми волосами стали вызывать у агентов гестапо еще большие подозрения.

Еврей, выдающий себя за «арийца», жил в постоянном напряжении. Хозяин квартиры, почтальон, дворник, сосед — каждый в любую минуту мог разоблачить его и погубить. Еще больше было воображаемых опасностей, когда подозрительным кажется каждый брошенный на тебя взгляд. Говорили, что еврея можно узнать по глазам. Он выдавал себя нервным выражением лица, тем, что постоянно оглядывался на прохожих. Некоторым, правда, удавалось принять независимый вид, вызывающе смотреть на встречных, но такие люди нередко теряли чувство меры. Разъезжая в поездах и трамваях, предназначенных «только для немцев», заходя в магазины и кондитерские, евреи неизменно рисковали обратить на себя внимание и быть схваченными. Несколько богачей погибли потому, что в целях маскировки надели меха, бриллианты, швырялись деньгами. За ними учинялась слежка, кончавшаяся арестом.