Сергей Голубев - Битвы цивилизаций

Мопох – жестокое божество

Причиной войны стал конфликт торговых интересов – вечная, как мир, истина. Война – это человеческое жертвоприношение, не столько даже идолу власти, сколь идолу золота и богатства. Столкнулись и не могли не столкнуться два крупнейших торговых города – Карфаген и Рим, порт Лациума, на гербе которого красовалась галера. В ходе двух жесточайших войн Карфаген потерпел поражение. И хотя при этом Ганнибал нанес Риму ряд сокрушительных поражений, в конце концов победа все же оказалась за Римом. Почему это произошло? Немецкий военный историк Г. Дельбрюк в труде по истории военного искусства подчеркивал, что излагать события этой войны подробно нет смысла, а важнее понять, почему даже стратегический гений

Ганнибал

Карфагена и его богатства не смогли обеспечить ему превосходство. Тут приходится обратиться к статистике, вдохнув «жизнь в мертвые статистические данные». Выясняется, что у Рима, если даже не брать в расчет талант ее полководцев (Сципиона и проч.), были более значительные людские ресурсы и лучшее государственное устройство. Кроме того, и это мы считаем особенно важным, к тому времени существовал союз италийских государств, «союз нерушимый республик свободных». Только он и мог выдержать небывало суровое напряжение битв с Ганнибалом (поражение при Каннах и проч.). Была еще одна, возможно, наиважнейшая причина. Римляне защищали дом и собственность от нападения агрессора, каковым был в их представлении Ганнибал.

Публий Корнелий Сципион это и говорит Ганнибалу в ответ на его предложения мира римлянам. «Сами боги – свидетели в том, что даровали победу не той стороне, которая несправедливо нападала, но той, которая защищалась от нападения. Если бы ты предложил эти условия мира раньше, до перехода римлян в Ливию, и добровольно очистил Италию, ты не ошибся бы, я полагаю, в своих ожиданиях. Но тебя вынудили удалиться из Италии, а мы перешли в Ливию, так что положение дел сильно изменилось. Что остается делать? Вам остается или отдать себя и отечество ваше на наше благоусмотрение, или победить нас на поле сражения». В сражении Карфагена и Рима последний выступает обороняющейся стороной, хотя и преследующей свои определенные военно-политические и экономические интересы. Как и битвы греков против персов или как Пелопоннесские войны, походы римлян и карфагенян напрягали ресурсы не только самих воюющих сторон, но и множества племен и народов. В этой битве победитель, можно сказать, получал все, остальные были в проигрыше.

Сципион

Г. Дельбрюк пишет: «В Риме же условия были таковы, что из года в год на самых отдаленных театрах военных действий находились под оружием почти все боеспособные мужчины. Из рабов также большая часть посылалась в легионы или на морскую службу. Буквально непостижимо, как в таких условиях могли идти своим чередом хозяйственная жизнь страны и ее финансовое управление. Кроме налогов, должны были быть предоставлены, в особенности поставщикам, кредиты до конца войны. Сицилия была выжата до отказа, падение курса облегчало должников, денежные ресурсы таяли. И в то время, когда римская конституция таким образом предоставляла в распоряжение государства силы собственного народа, вырастала хорошо продуманная система союзного государственного устройства, которое увенчивал город на Тибре». При прочих равных условиях победителем оказалась та держава, которая сумела сплотить народы, входившие в ее состав. Как видим, не все оценивается только деньгами, передовой техникой, даже талантом полководца. Ключевую роль играет дух народов, вовлеченных в историческую схватку. Важен политический курс державы-гегемона.

Н. Пуссен. Великодушие Сципиона

Римские политики вроде Сципиона не жалели сил на разъяснение их позиций другим народам. Так, во время войны с Антиохом он писал много «открытых писем», где сформулировал основные принципы внешней политики Рима. Полибий, который пересказывает письма, говорит, что «римляне ни одного из наследственных царей не лишали власти, напротив, сами восстановили некоторых владык и пределы их могущества расширили». Рим вел себя так в Иберии, Ливии, Элладе. Обращаясь к сенату и народу Гераклеи, Сципион писал: «Мы дружественны ко всем эллинам, а так как вы отдались на нашу милость, мы постараемся сделать все возможное для вас и постоянно быть вам полезными. Мы даруем свободу вам и всем другим государствам, которые вручили себя нам, мы даем им автономию во всех делах, и во всех других отношениях мы постараемся постоянно вам помогать». Все это очень напоминает действия некой современной империи, которая готова предоставить «автономию во всех делах» всем тем странам и народам, которые только проявят «благоразумие», «отдавшись на ее милость». Но если нет – горе побежденным…

Рим будет преследовать стойкого врага до границ ойкумены, до полного уничтожения. После того как в серии сражений Ганнибал был разбит, он дошел до Тира и у основателей Карфагена был принят, по словам историка Ливия, как «прославленный соотечественник, со всеми возможными почестями». Оттуда он двинулся к Антиоху, правителю Сирии, где и продолжал с яростью и упорством вести борьбу с Римом не на жизнь, а на смерть. Ливий приводит и речь Ганнибала, обращенную к Антиоху: «Когда, Антиох, я был еще малым ребенком, мой отец Гамилькар как-то во время жертвоприношения подвел меня к алтарю и заставил поклясться, что никогда не буду я другом римского народа. Под знаком этой клятвы я воевал тридцать шесть лет, она же изгнала меня из отечества во время мира, она привела беглецом в твой царский дворец, и если ты обманешь мою надежду, я, ведомый все тою же клятвой, разузнавая, где еще есть военные силы, где есть оружие, по всему свету стану искать и найду врагов римлянам… Я ненавижу римлян и ненавистен им!» Первое впечатление таково, что перед нами какой-то безумный наемник, «солдат удачи», для которого просто нет в жизни другого смысла, кроме борьбы на поле сражения. Даже и Полибий называет его «единственным виновником, душой всего, что претерпели и испытали обе стороны, римляне и греки». Однако узкоперсона-листский взгляд на причины широкомасштабных исторических конфликтов крайне уязвим и неверен. Эту точку зрения обычно избирают, поддерживают вполне определенные политические и экономические круги, которые желают снять с себя ответственность как с главных виновников империалистических или гражданских войн.