Рене Фюлёп-Миллер - Святой дьявол - Распутин и женщины

Между тем, посещения Распутиным императорского дворца почти прекратились, потому что царь под влиянием все более злобных сплетен пришел к благоразумному решению перенести встречи с Григорией Ефимовичем в более нейтральное место. Такое вскоре было найдено, когда Анна Вырубова сняла домик недалеко от Александровского дворца. Так же, как и ее царственная подруга, Анна, как только познакомилась со старцем во дворце великой княгини Милицы, сразу же уверовала в его святость. Всем своим простым сердцем она твердо верила, что Григорий Ефимович - посланник Божий, уполномочен небом охранять благополучие царского дома и защищать от бед императора и его сына. Поэтому с величайшей радостью играла она роль хозяйки в своем доме и способствовала встречам Александры и Григория Ефимовича.

Вскоре императрица выразила желание увидеть семью Распутина и познакомить ее со своими детьми. Эту первую встречу, состоявшуюся в доме Анны, очень мило и непосредственно описывает Матрена Распутина, старшая дочь старца:

"В царском экипаже мы приехали в Царское Село; я помню только, что дрожала, как в лихорадке, когда вошла в дом госпожи Вырубовой. Царицы еще не было, и мы присели на мягкий диван. Гостиная была уютно обставлена, повсюду стояли этажерки с бесчисленными фарфоровыми безделушками, на стенах висели гравюры и фотографии.

Вдруг раздался звонок, и вскоре после этого послышался шелест дамских платьев. Бергин, любимый лакей госпожи Вырубовой, распахнул двери, и в сопровождении дочерей вошла царица. Она приветствовала нас доброй улыбкой, мы в глубоком почтении поцеловали ей руку, потом она села и пригласила нас последовать за ней.

Великие княгини окружили Варю и меня и наперебой начали расспрашивать:

- Сколько тебе лет? Чем ты занимаешься? Как у тебя дела в школе? интересовались они и при этом говорили так быстро, что мне и моей сестре приходилось прилагать все усилия, чтобы удовлетворить их любопытство.

Царица беседовала с моей матерью и иногда посматривала на меня своими прекрасными, бесконечно печальными глазами. У меня было смутное чувство, будто я должна с ней поговорить, и наконец спросила ее, собрав все свое мужество:

- Матушка (мы называли царицу матушкой, потому что видели в ней мать всей России), скажите, пожалуйста, у Вас много слуг?

Царица, смеясь, ответила:

- Конечно, мое солнышко!"

Подобные встречи императорской семьи с членами семьи Распутина неоднократно повторялись, и вскоре между детьми возникла настоящая дружба.

Но Григорию Ефимовичу тем временем приходилось бороться против некоторых опасных противников: это были все те же ясновидцы и чудотворцы, оказывавшие влияние при дворе и боявшиеся посягательств на свое место. Правда, доктор Бадмаев, самый умный из них, сразу же перешел на сторону Распутина и решительно заключил с ним союз; так же и Иоанн Кронштадтский вынужден был так или иначе оставаться сторонником Распутина, потому что он первым в Петербурге признал в нем святого человека. Получилось бы нехорошо, если бы он, Иоанн, "пророк", заявил, что он ошибся, хотя именно это он сделал бы охотнее всего.

Тем не менее чудотворцы из породы "юродивых" при появлении Распутина выходили из себя. С Митей Колябой случались приступы буйного помешательства, он хрипел, лаял, размахивал обрубками рук и в своих речах, понятных только певчему Егорову, насылал всевозможные беды на пришельца. Полупомешанная эпилептичка Дарья Осипова воспылала страстным интересом к Распутину и всюду, где только могла, преследовала его воплями страсти.

Приблизительно в то же время, что и Распутин, в Царском Селе появился новый "юродивый" - Олег, прогнать его не стоило больших усилий Григорию Ефимовичу. Не лучше вышло и у монаха, и ясновидца Мардария, также искавшего счастья при дворе. Он был вынужден в кратчайшее время оставить арену действий.

По-другому обстояло дело со старцем Василием, о котором только начали говорить. Василий сумел своевременно заручиться поддержкой Распутина, великий чудотворец Григорий Ефимович взял его под свою опеку, защищая от преследований архиепископа.

* * *

Прошло несколько лет, пока власть Распутина не стала явно заметной вне царской семьи; до этого старец избегал оказывать на государя влияние. Позднее он все больше и больше стал вмешиваться в государственные дела, прежде всего в церковные.

Когда в 1911 году освободилось место в Тобольском епископате, Григорию удалось убедить императора, не считаясь с протестами Синода, назначить епископом епархии простого и совершенно необразованного монаха Варнаву. Варнава, прежде чем стал монахом, был всего-навсего скромным помощником садовника в каком-то монастыре. Распутин был с ним хорошо знаком и воспользовался этим, чтобы основательно разозлить ученых и чванливых высоких сановников: Григорий Ефимович, простой необразованный крестьянин, давно посягал на авторитет богословов, и унижение Синода и всех церковников доставило ему огромную радость.

При этом он, конечно, поссорился с высшим духовенством и одновременно отказался от дружбы с "истинно русскими людьми", выступая со всей остротой против их политических планов. При каждом удобном случае он заявлял, что государя любят и почитают именно в низших народных сословиях и на них опирается его власть.

Вероятно, что-то похожее провозглашали и сами "истинно русские люди", когда приняли к себе Распутина: но в то время как высказывания о "воплощении божьего духа в народе" для них оставались только словами, Распутин, простой крестьянин, воспринял эту мысль совершенно серьезно, и это привело к его расхождению с прежними покровителями. Когда однажды в кругах "истинно русских людей" возникло утверждение, что простой народ является политически ненадежным элементом и его легко поднять на бунт, Григорий Ефимович яростно набросился на них:

- Если это правда, - воскликнул он, - то виноваты только те, кто намеренно держит народ в неведении! Посмотрите, какое положение в стране! Нет ни больниц, ни школ, но при этом бесчисленное количество трактиров! Нас, крестьян, отравляют водкой! Прежде чем винить простой народ и евреев, вы бы лучше посмотрели на себя! Вы хорошо видите соринку в глазу крестьянина, но не замечаете бревна в собственном!

Подобные речи Распутина привели к тому, что вся реакционная клика, прежде всеми силами поддерживавшая "чудотворца", теперь отвернулась от него и попыталась его столкнуть. При том влиянии, которое имела эта группа, позиция Распутина неизбежно должна была пошатнуться. Григорий Ефимович это отчетливо чувствовал и решил сделать решительный шаг, с помощью которого он надеялся предупредить дальнейшие выпады противников. Он взял в руку посох и отправился в паломничество по святым местам православного христианства: в Киев, Константинополь и Иерусалим. Он мотивировал это тем что злые люди оклеветали его и он чувствует недостаточно сил, чтобы противостоять искушению сатаны; для искупления этой слабости он решил предпринять большое покаянное путешествие.