Рене Фюлёп-Миллер - Святой дьявол - Распутин и женщины

Это еще более подняло его в глазах императора и особенно императрицы. Александра увидела в этом особое доказательство чистоты и благочестия его убеждений. В этом смысле царица чувствовала то же, что и простые крестьяне из Покровского, когда Григорий Ефимович вернулся из своих первых больших странствий: так же, как деревенские жители прощали "проповеднику из подвала" любой грех и любые излишества после того, как однажды признали его святым, император и императрица склонны были неколебимо верить в старца. "Святой" мог пьянствовать, грешить с женщинами и девушками, все можно было объяснить тем, что каждый благочестивый человек в гораздо большей мере подвергается дьявольским соблазнам. И то, что после продолжительного разврата Распутин снова принялся бичевать свою плоть, казалось, еще больше подтверждало прежнее предположение, и крестьяне, так же, как и императрица, говорили: "Святой одолел дьявола!"

Когда при дворе появились первые сомнительные слухи о личной жизни Распутина, когда царице были представлены неоспоримые доказательства его разврата, все равно не удалось поколебать ее твердое убеждение в святости ее "друга". Когда ей рассказывали, что Григорий целовал ту или иную женщину, она вспоминала о братских поцелуях первых апостолов; а многочисленные сообщения о попойках и кутежах представлялись ей либо "клеветой против святого человека", либо "искушением дьявола", из которого Григорий выйдет победителем.

Своим покаянным путешествием Распутин окончательно доказал, что ему действительно удалось "вырваться из лап сатаны", и поэтому после возвращения из святых мест он был принят царицей с величайшей любовью и почтением.

Но вскоре старцу снова стала угрожать опасность, министр Коковцев начал опасаться растущего влияния Григория. Еще Столыпина, предшественника Коковцева, подчас возмущал "догадливый крестьянин", но он не вмешивался, заметив, что монарх отрицательно воспринимает его намеки. Коковцев с первого взгляда почувствовал сильное отвращение к Распутину и решил по возможности побыстрее удалить его из столицы.

Еще будучи министром финансов, он сначала попытался предложить старцу двести тысяч рублей при условии, что тот навсегда уедет в Покровское. Но, к величайшему его удивлению, Распутин категорически отклонил это предложение, заявив, что исчезнет, если сам этого пожелает, но не позволит себя купить. Еще более обозленный этим замечанием, премьер-министр обратился прямо к царю и попытался ему доказать, что Распутин - просто обыкновенный мошенник, вызывающий всеобщее возмущение, но царь оборвал Коковцева презрительным движением руки и, улыбаясь, спросил:

- Значит, Вы обращаете внимание на то, что пишут газеты?

- Да, Ваше Величество! - ответил премьер-министр, - я внимательно читаю газеты, особенно тогда, когда они позорят личность государя. В данном же случае даже самые лояльные газеты печатают острую критику.

Лицо царя приняло скучающее выражение.

- Эти критики - идиоты, - сказал он. - Я знаю Распутина!

Коковцев смутился, но тем не менее еще раз попытался от имени династии призвать монарха изгнать Распутина из резиденции. В конце концов, император холодно заявил:

- Я сам скажу ему, что он должен уехать и никогда больше не возвращаться!

И действительно, царь очень осторожно предложил Распутину на некоторое время удалиться из столицы. Григорий Ефимович не заставил себя долго упрашивать и начал готовиться к отъезду. При прощании он сказал Николаю и Александре:

- Я знаю, что злые люди стремятся украсть у вас обоих мою любовь. Не слушайте их! Если вам придется расстаться со мной, то в течение полугода вы потеряете сына и корону!

В этот момент царица разразилась слезами и воскликнула:

- Как же можем мы с тобой расстаться? Разве ты не единственный наш защитник и лучший друг?

С этими словами она опустилась перед Распутиным на колени и попросила его благословения.

* * *

Это было осенью: как обычно, царская семья и в этот раз отправилась в Польшу, в Беловежскую Пущу под Гродно, где император любил охотиться на зубров. Тогда в густых лесах тех мест сохранялось еще много экземпляров этого редкого животного.

Там, в этих уединенных местах, произошло новое несчастье: наследник катался по озеру на лодке, по возвращении слишком смело выпрыгнул на берег, поскользнулся, ударился коленом о камень, и сразу же опять возникло сильное внутреннее кровотечение. Оно еще более усилилось, когда царица после временного улучшения взяла его в экипаж. Дорожная тряска доставила ребенку жестокие страдания, и когда коляска остановилась перед охотничьим домиком, Алексея, скорее мертвого, чем живого, пришлось перенести в его комнату.

Врачи обнаружили опухоль в паху, кроме того, отекла вся нога, и температура внушала большие опасения. Алексей, не переставая, плакал и стонал, и изо всех сил противился обследованиям, потому что всякое прикосновение к воспаленному месту приносило невыносимые страдания. Вскоре его состояние так ухудшилось, что, по мнению врачей, катастрофа была неизбежна. Началось заражение крови, возникла опасность рокового исхода. В течение всего дня по России проходили богослужения, и родители уже едва решались покинуть комнату больного ребенка. Когда императрица в очередной раз попыталась успокоить стонущего мальчика, она произнесла имя Григория. Малыш сразу же открыл глаза, посмотрел на мать и нетерпеливо потребовал, чтобы позвали "батюшку". К вечеру опасность еще более возросла, и императрица тайно от врачей и придворных через свою подругу Анну велела телеграфировать в Покровское Распутину с просьбой помолиться за больного. Еще ночью пришел ответ, сильнейшим образом повлиявший на царицу.

На следующее утро озабоченные слуги собрались в гостиной чтобы узнать о состоянии здоровья наследника, тут появилась царица с легкой улыбкой на губах и сказала, что врачи не заметили никакого улучшения, но сама она больше не волнуется, так как получила телеграмму от отца Григория. Затем она достала бланк и прочла вслух:

"Бог услышал твои слезы и твои молитвы. Не печалься. Твой сын будет жить. Врачи не должны больше мучить его".

С этой телеграммой императрица поспешила в комнату больного, показала ее сыну. Когда тот услышал, что Григорий Ефимович обещает ему выздоровление, он обрадовался и заметно успокоился. Спустя несколько часов температура понизилась, маленький пациент утверждал, что больше не чувствует боли. Врачи снова обследовали его и заметили, что опухоль в паху спала, и кризис миновал. Они заявили, что такой случай не редкость, и природа сама помогает в таких ситуациях, когда врачебное искусство бессильно; но Александра, впервые за много дней спокойно проводившая этот вечер в обществе супруга и Анны, полагала, что чудесным спасением Алеши они, конечно, обязаны заступничеству Распутина.