Петр Люкимсон - Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений

– Вот, – сказал он, – это вам за прошлые и частично на будущие расходы.

Для того чтобы понять, что такое в начале 70-х для израильтянина значила сумма в 2000 долларов, замечу, что месячная плата за аренду трехкомнатной квартиры в Хайфе тогда колебалась между 80 и 100 долларами.

Но дело было не в деньгах – Адив почувствовал, что он впервые причастен к настоящему делу, к великой борьбе за свободу против сионистских агрессоров, а значит, и против мирового империализма и колониализма. Теперь его жизнь будет постоянно сопряжена с этой борьбой и с таинством подпольной работы, являющейся неотъемлемой частью существования подлинных революционеров и борцов за свободу, о которых он читал в книгах. И это ощущение кружило ему голову…

Вернувшись в Израиль, Адив немедленно приступил к выполнению поручения Абу-Камаля. Он никому не рассказал о своей поездке в Афины, но, собрав трех своих самых близких друзей – Дана Вереда, Иехизкиэля Коэна и Давида Купера, – поведал им, что познакомился с представителем ООП и теперь у них есть реальная возможность помочь борьбе палестинцев против оккупации…

В течение последующих нескольких месяцев Адив направил по указанному ему афинскому адресу несколько писем Абу-Камалю, в которых рассказал о том, что ему удалось привлечь к работе еще трех человек, а также снять конспиративные квартиры в Хайфе и в Яффо. Содержали письма и подробный отчет о событиях в Израиле, в том числе и рассказ о том, что израильская военная промышленность начала разработку нового танка, получившего название «Меркава». Сведения эти не были секретными – Уди Адив почерпнул их из газеты «Ха-Арец».

Летом 1972 года Адив стал уговаривать Давида Купера отправиться в Афины, чтобы там познакомиться с их «палестинским другом». Когда Купер заявил, что у него нет денег на эту поездку, Адив одолжил ему 1500 шекелей на билеты до Афин и обратно. Однако, взяв деньги, Купер и не подумал отправиться в Афины, а попросту потратил их на какие-то свои нужды. Поняв, что на Давида Купера полагаться нельзя, Уди Адив обратился с предложением посетить Афины к Дану Вереду. Дан как раз собирался жениться и подумывал о том, чтобы вообще завязать с политикой, но отказать старому другу и соратнику не смог.

В августе 1972 года он сошел с трапа самолета в афинском аэропорту, отправил телеграмму в Бейрут с Главпочтамта и вскоре уже сидел в кафе с Абу-Камалем.

– Скажите, а где вы служили в израильской армии? – поинтересовался Абу-Камаль.

– Я в оккупационной армии не служил, – с гордостью сказал Веред. – Понимаете, я еще на призывном пункте заявил, что являюсь убежденным марксистом, не приемлю сионизм и не хочу числиться в армии, обслуживающей его интересы. Ну, так там подумали, что я ненормальный, и освободили от призыва…

– А жаль, очень жаль! – покачал головой Абу-Камаль. – Кстати, а вам не хотелось бы побывать в Бейруте или, скажем, даже в Дамаске?

– А разве это возможно? – спросил Веред.

– Ну, а почему нет?! – ответил Абу-Камаль.

Выйдя из кафе, они с Вередом направились в одно из афинских фотоателье, сделали там фотографии для паспорта, после чего поехали к зданию посольства Сирии. Оставив Вереда на улице, Абу-Камаль зашел в здание посольства и вскоре вышел из него, держа в руках новенький сирийский паспорт.

На следующий день Дан Веред и Абу-Камаль были уже в Бейруте, откуда на такси добрались до Дамаска. Здесь Вереда поселили в крохотной квартире в центре города, но как только он в ней обосновался, Абу-Камаль предложил своему гостю проехаться с экскурсией по городу. Как-то незаметно после прогулки по древнему Дамаску, посещения могилы Салах ад-Дина и знакомства с еврейским кварталом они оказались в каком-то тире, где какие-то незнакомые люди стали учить его стрелять из автомата и пистолета. Потом последовал урок по приему и передаче шифрованных сообщений, а на утро Абу-Камаль повез Дана Вереда в расположенный в горах палаточный городок, который, по его словам, был лагерем палестинских беженцев. В этом лагере Вереду предстояло ознакомиться с правилами пользования взрывчаткой и гранатами…

Наконец на третий день Абу-Камаль отвез Дана Вереда в Бейрут, а оттуда – в Афины, и, вручив ему 1000 долларов, проводил до трапа американского авиалайнера, летевшего из Нью-Йорка в Тель-Авив с промежуточной посадкой в Афинах.

Совершенно ошеломленный Дан Веред по дороге домой обдумывал то, что с ним произошло.

С одной стороны, на его долю выпало пережить приключение, которому мог бы позавидовать любой израильтянин.

С другой… Чем дальше Веред анализировал, тем больше приходил к выводу, что Абу-Камаль работает не на ООП, которая борется за правое дело, а на сирийскую разведку, то есть на сирийских националистов, которые, как известно, являются такими же врагами пролетариата и пролетарского интернационализма, как и сионисты.

Все эти соображения он и изложил в беседе с Уди Адивом. Присовокупив к ним слова о том, что больше Абу-Камаля он знать не желает и вообще хочет жениться и оставить дело революционной борьбы потомкам. Разочарованный в друге, Адив понял, что ему придется ехать в Афины, и взял билет на конец сентября 1972 года. К этому времени уже произошла трагедия на Мюнхенской олимпиаде, всем здравомыслящим людям стало ясно, что представляет собой ООП, однако Адива это не остановило. Приехав в Афины, он немедленно отправил телеграмму в Бейрут и стал ждать.

Однако день шел за днем, а Абу-Камаль не появлялся. И вдруг Уди Адив столкнулся с ним носом к носу в самом центре Афин.

– Слава Аллаху! – сказал Абу-Камаль. – Ты забыл написать, в какой именно гостинице ты остановился, и мне пришлось проверять каждую из них по отдельности…

Как и Дану Вереду, Абу-Камаль предложил Уди Адиву посетить Дамаск, и… тот согласился.

И снова все повторилось: съемка в фотоателье, поездка в сирийское посольство, из которого Абу-Камаль вышел с новеньким сирийским паспортом.

– Но прежде, чем мы окажемся в Дамаске, я бы хотел познакомить тебя с моей семьей. У меня есть дом в деревне недалеко от Бейрута, – сказал Абу-Камаль.

– А еще раньше мне бы хотелось узнать, на кого же ты все-таки работаешь – на ООП или сирийскую разведку? – перебил его Уди Адив.

– Как я уже тебе сказал, я – палестинец и член ООП, – ответил Абу-Камаль. – Но сирийцы готовы нам помочь, и мы не отказываемся от их помощи. Ты сам понимаешь, что мы не в том положении, чтобы отвергать протягиваемую нам руку, даже если эта рука принадлежит тому, кто нам не очень по душе…

В доме Абу-Камаля Уди Адива приняли с восточным гостеприимством и радушием. А его жена, узнав, что Адив – израильтянин, расплылась в улыбке.

– Если вы еще соберетесь к нам, захватите диски израильских певцов, – попросила она. -