Владимир Миронов - Древняя Греция

П. Пюже. Александр Македонский и Диоген. 1692 г.

Награды и богатства хороши, когда их обладатели могут ими воспользоваться с пользой и удовольствием для себя. Вскоре стало ясно, что даже такой великий полководец, как Александр, не может того, что не под силу смертным. Ему удалось победить войска противников, но не под силу, оказалось, одолеть все превратности судьбы и чуждой природы. Жаркое испепеляющее солнце, проливные тропические дожди, непроходимые девственные леса, змеи, скорпионы, непривычная пища, бесчисленные болезни, да и тоска по родине, что действует сильнее вражеского оружия, – все это подрывало мощь его армии. Болели и ныли старые раны. Воины хотели вернуться домой, совершенно этого не скрывая. И кому нужны богатства, полученные в сражениях, если ими нельзя будет воспользоваться.

Конечно, Александр бесспорно был мужественным воином. Подтверждение тому – его тело воина, все покрытое шрамами и рубцами… При переходе через Граник его шлем раскололся от удара меча, который чуть не рассек его голову; в Газе дротик пронзил ему плечо; в Марканде стрела раздробила ему ногу так, что кость торчала наружу; в Гиркании пущенный камень с такой силой поразил его в затылок, что он почти потерял зрение; в Маллах стрела в два локтя длиной прошла сквозь его грудь. Его воинские подвиги таковы, что позволяли сравнивать его с Гераклом. В мужестве ему не откажешь. Однако был ли победоносный царь и правителем-философом? Можем ли мы согласиться с позицией Плутарха, видевшего в нем в первую очередь «ученика Аристотеля»? Иные ответят на вопрос утвердительно. Разве Александр, питавший глубокую привязанность к Аристотелю, не выделял философа Анаксарха, учившегося у Демокрита?! Разве он щедро не одаривал Пиррона и Ксенократа, друга Платона?! Разве не почитал киника Диогена, а его ученика Онесикрита не сделал навархом?! Бесспорно, царь ценил и уважал людей науки. Но Диоген, что будто бы сказал ему, когда он попросил исполнить любое его желание: «Не заслоняй солнца», был прав: он не мог стать солнцем философии. Философия и массовое убийство – это, согласитесь, все же разные категории.

Персидский сатрап Карии – Мавсол (377—353 гг. до н.э.)

Хотя говорят, что, мол, в отличие от Платона, создавшего умозрительный строй, идеальный строй, так никогда и не воплощенный, Александр все же построил нечто реально существующее – основал посреди варварского мира 70 городов, посеял там семена греческих законов. К тому же «Законы» Платона мало кто и читал, тогда как вот законодательством Александра имели возможность воспользоваться тысячи и сотни тысяч людей. Он попытался воплотить идею стоика Зенона, выдвинувшего мысль о едином человеческом обществе. Будто бы целью его походов (утверждают сторонники и наследники Александра) была попытка соединить персов и греков, эллинство и Восток, Европу и Азию. В подтверждение они говорят о тех одеждах и привычках, что он обрел во время завоевательных походов (усваивая образы жизни, костюмы, нравы покоренных народов). Он даже попытался переженить чуть ли не все нации. Н. Панин пишет: «За этими как будто внешними атрибутами скрывалась идея о равенстве всех народов, о единой слаженной общности, где нет различия между победителями и побежденными, но все соединяют свои жизни, обычаи, нравы, семьи как в одной дружеской чаше. Доблесть Александра как раз и заключалась в том, чтобы воплотить философию в жизнь, взвалив на себя ношу, достойную не просто царя, но бога, а именно – собрать все народы в один мир, некий единый космос, связанный общностью власти и обычаев». Все это звучит довольно красиво, но мы все же склонны считать, что влечение к философии и науке были скорее изящной оправой в венце тирана, каковым и был Александр Македонский.

Александр – это политик-прагматик. Поставив перед собой цель стать мировым гегемоном, великим императором всех покоренных им народов, он должен был менять стратегию, тактику и идеологию. Отсюда и известные перемены в системе управления, в войсках, нравах и одеждах. Македония не могла одна вынести бремя всемирной власти. Поэтому Александр и делает ставку на греческих и азиатских наемников, создав прообраз вооруженных сил Организации Объединенных Наций. Все указывало на то, что «азиатизация» не только войска Александра, но и его системы управления были предприняты им отнюдь не в силу каких-то глупых заблуждений или тем более религиозных мотивов, но сугубо в прагматических целях. У него просто не оставалось иного выхода. Как справедливо подчеркивают, уже во время захвата Милета царь счел разумным взять к себе на службу греческих наемников (напомним, что их приглашали все без исключения властители). А уж после вторжения в Азию, удаления от европейского мира нужда в воинах, которые были бы знакомы с местными условиями, еще более возросла, и возросла стократ.

Царь Мидас и его гробница

Новая армия Александра напоминала слоеный пирог: в трех первых рядах шли македонцы, затем двенадцать рядов – персы, а замыкали их – вновь македонские гоплиты. Вскоре появились изменения и в царском окружении. Александр окружил себя не верными «гетайрами», а персидскими телохранителями («яблоконосцами», чьи копья украшены золотыми шарами). Полагаю, что на сей шаг его толкнула суровая необходимость: по подсчетам ученых, примерно лишь четырнадцатая часть его 70?тысячной армии состояла тогда из родных македонцев. Греков и персов он влил в македонские подразделения, как сегодня американцы пытаются создать в Ираке союзные силы, разбавляя войска подчиненными «варварами». Думаю, он просто не видел иного способа удержать под своим контролем обретенные им огромные части Азии. В новой смешанной армии он хотел бы видеть инструмент ассимиляции народов, своего рода плавильный котел типа войск НАТО. Также сегодня американцы, столкнувшись в Ираке с сопротивлением народа, уже планируют использовать как пушечное мясо своих новых союзников в Европе и Азии, которых они с большим удовольствием зажарят на кострах развязанных ими новых мировых битв.

Войска, что присылал Антипатр, состояли из уроженцев зависимых Балканских стран. Они всегда были ближе к Азии, чем к Европе. Причем все увеличивающиеся масштабы потерь среди воинов (смерть от ран, болезней, истощения и т.д.), нужда в новых гарнизонах (для удержания захваченных им крепостей) вынуждали царя искать замену быстро таявшему войску. В итоге с осени 330 года до н.э. в армии Александра стали служить лидийские наемники и персы-горцы в качестве подданных. В начале 327 года до н.э. царь приказал обучить греческому языку и владению македонским оружием 30 тысяч персидских юношей (ровно столько, сколько у него насчитывалось всего пехоты в 338—334 гг. до н.э.) Менялась и организация военных сил, что должно было отвечать условиям ведения горной войны в 330—327 годах до н.э. Для такого рода войны требовались в больших количествах и «горные стрелки», иранские спецотряды конных метателей дротиков и лучников. Создан был и новый род войск, конница в качестве гоплитов. Стало ясно: в Азии надо применять азиатские способы борьбы.