Владимир Миронов - Древняя Греция

Храм Геры в Олимпии

Любопытно то, что множество святилищ (в том числе и в Олимпии), несмотря на мирный характер проводимых тут спортивных состязаний, как выяснилось, были забиты оружием. В Олимпии археологи обнаружили множество предметов оружия, что были захоронены в ручьях или в старых колодцах, а часть его использовалась для укрепления стен стадионов. Но не стоит этому удивляться. Дело в том, что после сражений победитель обязан был посвятить святилищу какое-то оружие из полученных им трофеев. Победа в сражении всегда рассматривалась у греков чем-то, что сродни победе в играх. Спартанцам, павшим при Платее, посвящены строки:

Наиболее известен из победителей игр – молодой Аристокл (427—347 гг. до н.э.). Он после успехов в борьбе и триумфа на истмийских играх занялся наукой и стал известен во всем мире уже как Платон. Будучи философом, он в «Протагоре» говорит о тех лаконцах, что стали последователями такой методы воспитания (Солон, Фалес Милетский, Питтак Митиленский, Биант из Приены, Хилон, многие другие). Платон говорит о Лакедемоне (устами Сократа), что граждане полиса хотят, чтобы их сочли не только лучшими воинами и храбрыми людьми, но еще и образованными. «А что я говорю правду и лаконцы действительно отлично воспитаны в философии и искусстве слова, это вы можете узнать вот из чего: если бы кто захотел сблизиться с самым никчемным из лаконцев, то большею частью нашел бы его на первый взгляд слабым в речах; но вдруг, в любом месте речи, метнет он, словно могучий стрелок, какое-нибудь точное изречение, краткое и сжатое, и собеседник кажется перед ним малым ребенком. Вот поэтому-то кое-кто из нынешних, да и из древних догадались, что лаконствовать – это значит гораздо более любить мудрость, чем телесные упражнения…». Детей тут приучали выражаться резко, но в изящной форме, в немногих словах донося многое. Ликург, не придавая значение деньгам (а в Спарте имели хождение железные монеты, которые свели к минимуму торговлю), высоко оценивал значение «монеты слов», так как хотел, чтобы немного простых слов заключали в себе много смысла. Когда один афинский ритор дерзнул назвать спартанцев неучами, сын полководца Павсания остроумно возразил: «Совершенно верно, одни только мы из греков не научились от вас ничему дурному».

Спортсмен-победитель

Древние открыли нам возможность постижения так называемой калокагатии – гражданского и этического идеала, или гармоничного образа жизни. Аристотель говорил о гармонии: «Нравственно прекрасным называют человека совершенного достоинства. Ведь о нравственной красоте говорят по поводу добродетели: нравственно прекрасным зовут справедливого, мужественного, благоразумного и вообще обладающего всеми добродетелями (человека)». Кстати говоря, греки с присущей им открытостью, вполне серьезно и откровенно ставили вопрос о прямой зависимости здоровья общества, как и его политической системы, от генетических качеств человека. Поэтому Аристотель в «Политике» ратует за введение надзора за воспитанием детей (с помощью педономов). Платон указывал, что за извращением здоровых государственных форм обязательно последует наказание и общества – в виде вырождения человека. Зелинский не без основания писал в «Педагогических воззрениях Платона и Аристотеля» (1916) о «зачатках евгеники» в платоновском видении воспитания. Практике «евгеники» (улучшения рода) следовала и Спарта, где, согласно легенде, ущербных и физически обреченных младенцев сбрасывали с горы Тайгет. Однако рабовладение, увы, изменило отношение греческого народа к физическому воспитанию. Если раньше спортивные игры удовлетворяли жажду гармонии, доставляя грекам здоровье и возвышенное удовольствие, затем они стали обычным массовым зрелищем. Толпа стала видеть в них театрализованную постановку, где одни соревнуются, а бездействующие зрители составляют пассивное большинство.

Стадион, сохранившийся от античных времен

По мере изменения условий существования Афин, да и других греческих полисов, и прежде всего из-за усложнившейся внутренней и международной обстановки (постоянные войны, распри, ненависть, вторжения в Грецию захватчиков), идеалы гармонической физической культуры стали отходить на задний план. Исчезает и классовая база олимпизма – аристократия (во всяком случае, ее мощь была со временем подорвана), а с ней исчезает и калогатическая система требований. Все заметнее становился глубокий разлад между греками, что и привело их к гибели.

Афина, Геракл и Атлант. Храм Зевса в Олимпии

Аполлоний. Кулачный боец

Так, блистательный Исократ (436—338 гг. до н.э.), критикуя новые условия жизни, скажет, что «народ покончил с обычаем заниматься физическим воспитанием и музыкой. Он понял, что не достигнет с их помощью счастья, и поэтому счел, что все эти занятия не прекрасны». Иные вообще считали ниже своего достоинства участвовать в соревновании, где выступают атлеты «подлого происхождения». Так, некий Адкибиадес, победивший прежде в соревнованиях колесниц (416 г. до н.э.), отказался участвовать по этой причине в следующей Олимпиаде. Несомненно и то, что серьезнейший удар наносило демократической практике игр и рабовладение. Ведь состоятельные слои, разбогатев, ожирели и стали игнорировать утомительные тренировки в беге или борьбе. Тогда еще не было машин, этого бича здоровья, но к услугам богатых и в то время был экипаж, роскошное средство передвижения. Сам образ жизни поменялся. Одни предпочитали уделять время таким увеселениям, как пиры, кутежи, женщины, грубые забавы. Другие желали обратить взор к наукам, философии и поэзии, будучи, прямо скажем, невысокого мнения о спортсменах, их уме. Основатель элейской школы философов, Ксенофан из Колофона (VI в. до н.э.) поставил под сомнение идеалы архаических агонистиков: «Те, кого прославляют их быстрые ноги или резвые кони, явно не могут достичь никаких вершин, потому что мудрая наука стоит большего, чем все рекорды чемпионов и лошадей». И он во многом был прав.