Александр Пыльцын - Правда о штрафбатах.

Едва только начал чертить небо огненными трассами завершающий залп «катюшиных» ракет, как кто-то за нашими окопами, упредив меня, крикнул "В атаку!", выпустив серию красных ракет. А я еще не успел даже зарядить ракетницу. Выругав себя за медлительность, выпрыгнул из окопа.

Первым перед окопами увидел я только что назначенного моим заместителем командира пулеметного взвода Сергеева. Почти одновременно с ним поднялась вся рота. Я это видел хорошо, так как в еще непривычной роли ротного командира немного задержался, чтобы убедиться, что сигнал атаки воспринят всеми.

Но когда я бросился к цепи атакующих, то, пробежав метров 50 и почти догнав их, вдруг увидел, что у самых ног бойцов взметаются фонтаны из клочьев земли и люди падают. На моих глазах взрыв произошел под пулеметчиком Пушкиным. Я видел взлетевшее в воздух колесо его станкового пулемета и не мог понять, что происходит. Ведь минного поля нет, но все похоже на то, будто люди подрываются на минах.

И тут подумалось, что это, наверное, прямые попадания не то ружейных гранатометов (вручную гранату так далеко не бросить), не то недавно появившихся у немцев фауст-патронов, не то снарядов или мин из неведомого еще нам какого-то высокоточного оружия. Может, из-за этого они и не минировали свой передний край?

От неожиданности на миг растерялся, но тут же с необыкновенной ясностью сообразил, что по законам войны, утверждающим, что мина или снаряд на одно и то же место дважды никогда не падает, нужно перебегать через уже пораженные места. Бежал и видел, что бойцы пытаются, страшно матерясь, пережать порванные артерии и вены, перевязать окровавленные культи ног.

Все, кому удалось невредимыми добежать до немецкой траншеи, ворвались в нее, добивая в рукопашной еще оставшихся после такой артподготовки и пытавшихся сопротивляться фрицев, не оставляя после себя живыми никого из них и не останавливаясь на этом рубеже. Уже значительно поредевшей цепью бросились ко второй траншее. Уже исчез страх, осталось только стремление победить.

Наверное, артиллерия обработала хорошо не только передний край немецкой обороны, но и ее тактическую глубину, так как и во второй траншее рукопашная была непродолжительной, траншея была просто завалена трупами фашистских вояк.

Впереди, уже сравнительно далеко, маячили фигуры отступающих немцев. Жора Сергеев еще с одним пулеметчиком после каждой перебежки успевали посылать вдогонку довольно меткие очереди.

Видя, что уж очень мало осталось от роты бойцов, добежавших до второй траншеи, я остановил всех и дал сигнал собраться в более плотную группу. Из офицеров не было взводного Ивана Карасева и командира взвода ПТР Пети Смирнова. Жора Сергеев, сидя рядом с пулеметом, перевязывал себе ногу.

Невредимыми оказались я и Федя Усманов. Будто судьба пожалела нас, недавно только в госпиталях почти залечивших свои тяжелые ранения. На мой вопрос Сергеев ответил, что у него ничего серьезного, "просто царапина". Бойцов осталось всего 15.

А из окопов по сигналу атаки поднялось больше сотни! Почти 9 из 10 выбыли, а сколько из них погибло — мы еще не знали! И основные потери были там, где фашисты, кажется, применили что-то новое.

Уже было пройдено километра полтора, непосредственно перед нами близко противник не наблюдался. Я решил, что мы можем кое-что добавить к этому нашему успеху и подал команду "Вперед!".

Третья немецкая траншея оказалась дальше, чем я предполагал, и, пройдя еще с километр, мы встретили сравнительно редкий и какой-то нестройный огонь.

Местность здесь была тоже неровная, кочковатая, местами поросшая невысоким кустарником, что позволяло нам короткими перебежками продвигаться вперед к рубежу атаки, который я назначил на линии отдельно стоящего небольшого деревца.

Когда нам удалось вскоре без потерь сосредоточиться на рубеже атаки, то немцы, наверное, потеряв из виду нас, замаскировавшихся за кустами и кочками, практически перестали стрелять. А может, они готовились к отражению нашей предполагаемой атаки и ждали момента, когда мы поднимемся во весь рост.

И вдруг за нашими спинами (как не часто на войне, к сожалению, оказывается это счастливое "вдруг"!) загудели несколько самолетов. Летели опять наши штурмовики — «Илы». Мне мгновенно пришла мысль о целеуказании, чему нас настойчиво обучали в военном училище. И поскольку теперь ракетницу я держал все время заряженной, а сумка с ракетами была у моего ординарца рядом со мной, я, не теряя ни секунды, выпустил несколько ракет в сторону немцев. Летчики, молодцы, сигнал поняли правильно, и сразу же реактивные снаряды будто воткнулись в немецкие позиции и разорвались там. Да еще вдобавок к этому наши авиаторы угостили фрицев хорошими порциями очередей из крупнокалиберных пулеметов.

Это был удобный момент поднять весьма немногочисленные остатки роты в атаку, пока гитлеровцы еще не успели опомниться от налета наших краснозвездных соколов. И эти 50–60 метров до позиции немцев мы преодолели быстро, забросали гранатами окопы и ворвались в них, добивая оставшихся.

Пришлось моему автомату «поработать» и здесь. Рукопашной тут фактически не получилось, так как добивали уже почти не сопротивлявшихся фрицев, захваченных врасплох и даже бросивших оружие. Не до жалости было. Оправданность нашей жестокости не раз подтверждалась и в дальнейших боях. Особенно дорого обошлась нам жалость к недобитым фрицам при форсировании Одера и захвате плацдарма на его западном берегу. Но об этом ниже.

Вскочив в немецкий окоп, я приказал срочно готовить захваченную траншею к отражению возможных контратак. И только сейчас увидел, что вслед за нами два связиста-штрафника тянут телефонную линию. В душе горячо поблагодарил начальника связи батальона старшего лейтенанта Павла Зорина и, конечно же, умницу Валерия Семыкина, без которого ни одно доброе дело в области связи, наверное, у нас в батальоне не делалось.

Вскоре я уже докладывал замкомбату подполковнику Алексею Филатову (у нас было два замкомбата, оба подполковники и оба Филатовы, только один Алексей, другой Михаил). Сообщил, где нахожусь и в каком составе. Кроме нескольких автоматов у меня было два станковых пулемета, одно ПТР, два ручных пулемета. Патронов же почти не оставалось. Подобрали на всякий случай немецкие «шмайссеры» (автоматы) со снаряженными магазинами и два пулемета «МГ». Пересчитали гранаты — тоже не густо: две противотанковые, да штук 10 ручных. Трудновато будет, если немец опять полезет в контратаку.

Филатов сказал мне, что мы, оказывается, уже заняли траншеи 2-го эшелона батальонного района обороны противника, и поздравил нас с таким успехом. Обрадовал тем, что скоро подоспеет подкрепление, но нужно продержаться часа 2–3.