Лев Колодный - Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели

Вдоль русла фонтана «Неглинки» за окнами верхнего этажа по проекту размещались детские кафе. Поэтому у Церетели возникла мысль — украсить фонтан персонажами русских сказок. В Петербурге, где отливали Петра, выполнили новый заказ города Москвы — отлили из бронзы Старика и Золотую рыбку, Медведя и Лису, прочих известных персонажей русского фольклора, предназначенных посетителям будущих кафе.

— Скульптуры для детей! Стоит золотая рыбка, контактирует, входят дети — это же счастье! — объяснял свою новую идею Зураб.

Все шло гладко, как вдруг такие, казалось бы, абсолютно безобидные изваяния и фонтан вызвали бурю эмоций, протесты московских интеллектуалов.

"Каменным корытом с водой и многочисленными персонажами Диснейленда", — назвала фонтан и бронзовые фигуры доктор искусствоведения Нина Молева.

Другой доктор — исторических наук — Людмила Иванова утверждала: "Негоже обустраивать памятниками пространство вокруг Кремля. Тут должен действовать абсолютный запрет. Известно, например, что еще Церетели собирается вдоль Кремлевской стены установить десятки бронзовых бюстов князей и царей, правивших на Руси. Как представишь эти головки, сияющие на солнце по соседству с Кремлем, делается не по себе.

Почему должен действовать абсолютный запрет на памятники вокруг Кремля?! Тогда и обелиску в честь 300-летия дома Романовых там не место. Разве могила Неизвестного солдата не памятник? Никто из интеллектуалов не протестовал, когда полвека перед Кремлем расстилалась "асфальтовая долина" и торчал посреди площади закладной камень, который обходили стороной прохожие.

Чем объяснить взрыв отрицательных эмоций, такую неприязнь к столь естественным и нужным городу сооружениям? Когда закипели страсти вокруг фонтана, их можно было частично объяснить неприятием политики, которую проводил мэр. Но в целом протест, на мой взгляд, объяснялся консерватизмом. Поколение москвичей привыкло к плохому образу Манежной площади, сложившемуся после "сталинской реконструкции". Несуразный асфальтовый пустырь оплакивали, как памятник архитектуры и истории!

"Некогда большая, исполненная пространственного пафоса все еще классическая площадь превратилась в мещанский променад на дешевом крымском курорте, где граждане могут культурно отдыхать, развлекаясь пивом, семечками и скульптурами Аленушек и уточек".

С утра до поздней ночи ныне площадь заполнена людьми. Теперь всем ясно, как были не правы те, кто швырял камни в художника. Но вот что пришлось ему узнать тогда, когда рабочие завозили прибывшие с завода изваяния бронзовых зверей.

"Трудно вообразить, что манежные зверушки подобно химерам западного средневековья вызовут лавину глубокомысленных трактатов. Но их простодушие обманчиво. Они не свалились как снег на голову, а появились в известное время и в результате известных усилий", — писал философ, которому не ко двору пришлись усилия команды Лужкова и его "большие проекты".

Действительно, глубокомысленных размышлений не появлялось, их заменяли неприкрытой бранью.

— Со мной случилась истерика на Манежной площади, на которой в соседстве с академиками Щусевым, Жолтовским и Лангманом вальяжно разместилось Нечто. Что это такое и как это могло случиться? Я когда-то учился архитектуре и именно потому воспринял это Нечто на Манежной площади, как не имеющее к ней никакого отношения. Это вне профессии, это вне истории — это беспрецедентно. Я роюсь в моей архитектурной памяти и не могу найти аналогов, — утверждал архитектор по образованию обозреватель либеральной газеты.

Нападкам подверглись все, не только фигуры зверей, но и мозаика на дне фонтана, и белокаменные балясины ограды, протянувшейся вдоль русла канала. Балясины вдохновили архитекторов-ветеранов написать протест в адрес мэра в столь же эмоциональных выражениях:

— Мы ужаснулись и возмутились, когда увидели, с какой неуместной помпезностью, отсутствием вкуса и такта соорудили, еще вернее, втиснули в заповедном цельном и гармоничном месте какофонию бесчисленных грубых беломраморных балясин, а за ними жалкую искусственную речушку, украсив ее дно веселенькой мозаикой, а берега несоразмерными и разноголосыми сказочными скульптурами.

Такой вал уничтожающей критики поднялся над Москвой в 1996 году. Под его ударами пришлось переместить "Трагедию народов". Масла в огонь подливали находившиеся за кулисами событий деятели отечественной архитектуры, считавшие, что с их мнением правительство города не считается, принимая решения. Таким закулисным борцом выступил ректор Московского архитектурного института и руководитель ЭКОСА, экспертно-консультативного совета, профессор Александр Кудрявцев. Он бывал в мастерской на Пресне, радушный мастер подарил гостю альбом "Зураб Церетели". И этот альбом демонстрировал наставник юношества молодым хулителям, нацеливая их удары в художника, который якобы предлагал Москве давно отработанные варианты. Мэтру верили и ретранслировали его мнение без ссылки на источник:

— Искусствоведы никогда не скрывали, что считают творения Церетели весьма посредственными, а главное, вторичными — по отношению к тому, что было создано до него и его же собственным работам. Свежий пример — бассейн на Манежной площади. Он почти в точности повторяет тот, что был сделан Церетели в 1973 году для детского городка курорта ВЦСПС в Адлере.

Ничего похожего на тот курорт в Александровском саду нет. В Адлере Церетели прославился не бассейном, а фантастической композицией «Кристалл», объемной мозаикой, поразившей воображение Сикейроса. Искусствоведы всегда в каждом его проекте отмечали новации, считали ярким творцом, иначе бы не присуждали высшие премии в области искусства, как это происходило неоднократно.

Что же так напрягало уважаемого профессора? Как поведал один из его интервьюеров, выйдя на Манежную площадь, ректор был шокирован тем, что увидел. Точнее тем, что не увидел. Из Александровского сада больше не открывался, по его словам, вид на гостиницы «Националь» и «Москва». С противоположной стороны от «Националя» можно было рассмотреть только отдельные зубцы Кремлевской стены. Вид закрывал надземный этаж. А рядом по берегам выведенной на поверхность, по его словам, «псевдо-Неглинки», стояли "бронзовые чучела производства Зураба Церетели — медведь в странно-разухабистой позе, мордатая Золотая рыбка, гиеноподобный волк".

Что все далеко не так, каждый может убедиться, побывав на Манежной площади, где с надземного этажа, как со смотровой площадки, открывается великолепный вид на здания старого Московского университета, гостиницы, Тверскую улицу, на все вокруг. И кремлевские зубцы ничто не закрывает.