Рокуэлл Кент - Гренландский дневник

Тем временем пришли новые гости: Ёрген из Уманака, Эмануэль Самуэльсен и Давид. Давид сел рядом со мной, и я воздал ему честь. Мы выпили за его здоровье и говорили, что, когда я приеду опять, он снова будет у меня работать. Говорили и о том, что он, Мартин и я весной отправимся в Туле.

Самуэль наконец почувствовал действие хмеля. Он встал и завел хоровую песню, потом стал болтать, затем искать ссоры: сначала напал на коммунерод, потом персонально на Хендрика. Хендрик, которому пиво развязало язык, энергично отвечал, но Самуэль все больше и больше возбуждался, стал говорить вещи, которые неприятно было слушать уже всем. Кончилось тем, что Хендрик и Кнуд быстро встали, крепко взяли Самуэля за руки и сзади за штаны и мгновенно вынесли из дома. Этот прием даже не назовешь насилием — так чисто все было сработано. Самуэль же почти не прерывал своей речи и держал руки ладонями вверх, как Христос на картинах вознесения.

На улице Хендрик и Кнуд продолжали спорить с Самуэлем, но уже без особого раздражения. Через несколько минут Кнуд вернулся как ни в чем не бывало и шепотом предложил план: сейчас все скажут "спокойной, ночи" и разойдутся по домам будто бы спать, а когда Самуэль уберется к себе, то все потихоньку вернутся назад. Так и сделали. Самуэль некоторое время сидел на склоне горы и плакал, затем исчез. Тогда все возвратились.

При окончательном расставании, когда все уже по-настоящему уходили спать, Кнуд плакал — сначала на плече у Фрэнсис, называя ее своей матерью, потом на плече отца, то есть на моем. И Рудольф и Кнуд прощались целых полчаса. Все мы были глубоко растроганы. Если мы снова сюда приедем, то получим от Рудольфа десять великолепно выдрессированных собак и заплатим за восемь из них по пятнадцать крон, а за две — ничего. Так кончился этот вечер.

На следующее утро пошел дождь. Прощаний было много, и грустных. Вокруг дома стояли люди, готовые помочь нам перенести вещи на борт. Мы пожали руку каждому мужчине, женщине и ребенку. Рудольф и Абрахам поднялись на борт вместе с нами. Все мы плакали. На пристани люди запели гимн. Это был последний прекрасный штрих, заставивший нас испытать еще большую грусть.

Когда «Ная» отходила, за ней по берегу до конца мыса следовала толпа. Люди махали руками, носовыми платками, стреляли из ружей.

Прощай, Игдлорссуит! Прощаюсь с тобой, как с жизнью!

Но с жизнью, моей жизнью в Гренландии, — как показало время, не так легко было распроститься в тот день. Два года спустя я вернулся в Гренландию со своим четырнадцатилетним сыном и еще год прожил с Саламиной и с нашими многочисленными друзьями жизнь, какую я научился любить.

Хотя болезни, несчастные случаи и время потребовали тяжелой дани, но любовь принесла свои плоды. Мартин — вы его помните? — женился на красивой девушке из Кекертака. У них родился ребенок. Бойе и Сару бог благословил еще раз. А Саламина! Да, у нее родился крепкий мальчик от сына Иоганна Ланге, красавца. Мальчики, два года назад только начинавшие ходить, сейчас уже щелкали кнутиками на прибрежном песке. Многое, конечно, изменилось, но спустя два дня после приезда снова было так, будто бы я отсутствовал только одну ночь.

С той поры прошло почти десять тысяч ночей. Какие огромные печальные перемены испытал дорогой Игдлорссуит! Вскоре после нашего второго, и последнего, отъезда, примерно через год, Саламина вышла замуж за Габриэля, молодого предприимчивого сына помощника пастора.

Но оказалось, что "болезни, время и любовь" не единственные силы, влияющие на судьбы народа.

Тюлени под влиянием изменений климата покинули здешние воды. Им взамен пришла с юга треска. Гренландский охотник, чтобы существовать, вынужден был стать рыбаком. Возникла необходимость сбывать улов на переработку для экспорта. Охотник покинул далекие поселки и переселился в крупные центры рыбной промышленности.

Игдлорссуит, увы, обречен. Но если воля к жизни всего человечества предотвратит угрозу всеобщей гибели — а кто смеет сомневаться, что так и будет! — не расцветут ли в садах мирной земли цветы человеческие, гораздо более прекрасные, нежели те, что выросли на плодородных навозных кучах прошлого?

Старая Гренландия умерла, да здравствует… — нет, не ее грустное сегодня, — да здравствует ее долгое завтра!

Если не указано другое, то — примечания Н.А. Лопуленко.

1. "Курс N by E" — книга издана в СССР в 1962 и 1965 гг.

2. Бестирер — управляющий поселком или торговец.

3. Книга «Саламина» издана с СССР в 1962, 1965, 1970 и 1975 гг. (Прим. Н.А. Лопуленко.). Саламина — согласно древнегреческой мифологии дочь речного бога Асопа. Сын ее от Посейдона стал первым царем острова Саламин. (Прим. выполнившего OCR.)]

4. Стьернебо — имя датчанина, служившего на датских торговых судах, ходивших в Гренландию. Позже был переведен на берег Гренландии и получил должность бестирера.

5. Оригинал дневника, хранящийся в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина в Москве, был подарен автором в 1960 г. вместе с коллекцией картин.

6. Обераммергау — местечко в Баварии (ФРГ), где ежегодно на открытой сцене разыгрываются религиозные представления из жизни Иисуса Христа.

7. Из дальнейшего чтения дневника читатель увидит, что это не совсем верно. Если в поселках уровень жизни гренландцев был достаточно высок, хотя и не приближался к датскому, то для отдаленных районов, где жило большинство коренных жителей острова, он оставался очень низким. Губернатор Гренландии Брюн в 1948 году писал: "Мы должны ясно себе представить, что современная Гренландия — бедная страна, и нищета заметна здесь повсюду. Она выражается в плохом жилье, скверной одежде, плохом питании и тяжелом состоянии здоровья жителей… Туберкулез косит гренландцев".

8. Контрфорс — опора в виде балки, поперечной наклонной стенки или вертикального выступа, укрепляющая основную конструкцию, обычно несущую стену.

9. Морена — отложения, накопленные ледниками при их движении и выпахивании ложа.

10. Ганс Эгеде — датский миссионер, сыгравший важную роль в христианизации эскимосов Гренландии в начале XVIII века.

11. Всеми эскимосскими племенами в прошлом практиковался обмен женами на больший или меньший срок. Особенно он был распространен среди "товарищей по песне". Это — постоянные партнеры, которые во время праздников пели по очереди друг другу и пользовались одним барабаном. Они считались очень тесно связанными, постоянно менялись женами и имели определенные взаимные обязательства, которые строго выполнялись, Если в результате обмена рождался ребенок, оба считались его отцами, жил он в доме одного, а наследовал обоим. Этот обычай объясняется нормами первобытно-общинного строя, при котором существовали взаимные брачные права всех братьев на жен друг друга.