Л. Демин - СЕМЕН ДЕЖНЕВ

А рыбы всякой в той реке зело множество, а наипаче осетры великия ловят… А вода в Оби реки зело белая и мутная, не так, что в иных реках, потому из озера течет. А течет Обь не очень быстро, как иныя каменные реки, однакожде и не тихая и во иных местах гораздо быстрая, а для того и не быстра, потому что зело глубока».

Обратим внимание на язык этого отрывка. Перед нами язык не прошлого, не позапрошлого, а далекого XVII века. Он существенно отличается от нашего современного и по стилистике, и по оборотам речи, и даже словарному запасу, и поэтому кажется нам архаичным и непривычным. Но все же он нам понятен. Ведь автор, высокообразованный человек, ученый, пишет на литературном языке своего времени.

В ходе нашего повествования мы не раз будем обращаться к документам того времени челобитным, отпискам, выпискам из книг канцелярии Якутского воеводства. Стиль этих бумаг заметно отличается от высокого литературного штиля Спафария. Составляли их не блиставшие высоким уровнем грамотности приказные, писались они грамотеями под диктовку вовсе неграмотных начальников казачьих отрядов. В них порой теряется последовательная нить повествования, обрываются фразы, встречаются жаргонные словечки и элементарные нарушения канонов грамоты. Читать эти бумаги труднее чем сочинение ученого дипломата и путешественника. Все же мы будем приводить выдержки из них, чтобы передать колорит XVII века и, главное, подкрепить наше повествование документальными источниками.

Вернемся теперь к сочинению Николая Спафария-Милеску. Кеть по его описанию река тоскливая, поскольку берега ее мало заселены, а встречаются и безлесные места на большом протяжении. «По ней ни елани, ни поля нет, только лес непроходимой, болота и озера; и для того в Кети вода черная, а места сухого мало».

Спафарий плыл по Кети в первых числах июня, когда еще стояла высокая вода. Поэтому он нигде не жалуется на трудности плавания. Другие свидетельства говорят нам о том, что Кеть река неудобная для плавания из-за извилистого русла, отмелей, стремнин и коряг, которые образуют в воде целые завалы. Особенно опасна мель у Колокольного яра. Очевидно, это свидетельство принадлежит людям, плававшим этим путем в более позднее время, когда вода спадает.

Ниже Кетского острога встречаются на берегах, по наблюдению Спафария, жилые юрты. Острог стоит на возвышенном левом берегу. В нем дворов двадцать, да две церкви. Во времена Дежнева, вероятно и того не было. Выше него «струги великие не плавают для того что вода живет малая».

Маковский острог был важным перевалочным пунктом на пути с Оби к Енисею. Вот наблюдение Спафария. Он «стоит на красном месте, на Кете реке, на яру, левой стороне; а во остроге церковь, а дворов с 20, и тут дощаников и каюков зело множество разбитых и целых, потому что здесь пристанище великое государевым людям. А с полверсты от острогу есть слобода торговых людей, и тут амбаров множество построено для ради того, что торговые товары тут кладут и после того ходят через волок». Доставленные сюда речным путем хлебные запасы и всякие товары в зимние месяцы перевозили по зимнику в Енисейский острог. Часть грузов оседала на Енисее, часть шла весной дальнейшим путем на Лену. Представители крупных торговых семей, Босых, Ревякиных, Балезиных и др., которые вели торговые операции и промыслы в Сибири, имели здесь свои амбары и избы «для своей нужи» и держали приказчиков.

По свидетельству Спафария, прошедшего волоком, который начинался у Маковского острога, «тот волок держит верст с пять летнею порою, а зимним путем сказывали, что с пятидесяти верст». По всему волоку, проходившему по топким местам, через болота и мелкие речки, были проложены «великие мосты». Ближе к Енисейску местность становилась обжитой, попадались деревни. Спафарий отмечает, что места здесь «зело хоро-шия и хлебородный».

Чертеж 1665 года определял продолжительность всего пути от устья Иртыша до Маковского волока от 11 недель 4 дней до 13 недель 5 дней. Спафарий, пользовавшийся как посол всякими преимуществами и, вероятно, сменными гребцами, прошел этот путь всего за 8 недель 3 дня.

Кстати, ниже старого Кетского или Маковского волока, между Кетью и притоком Енисея Касом, был в конце XIX века прорыт Обско-Енисейский канал, оказавшийся неудачным инженерным сооружением и поэтому скоро заброшенный.

С.В. Бахрушин свидетельствует, опираясь на источники что в XVII веке для перехода с Оби на Енисей использовался не только кетский путь. Иногда подымались по более северному притоку Оби Ваху. Из его верховьев проходили за два дня Елогуйским волоком и достигали реки Волочанки, впадавшей в Елогун, приток Енисея.

Был еще путь через другой правый обский приток, Тым, близко подходивший к левому притоку Енисея Сыму. Фискальные соображения заставляли правительство принимать меры, препятствовавшие пользоваться этими путями, дабы не создавать конкуренцию официально утвержденного кетского пути.

До 60-х годов XVII века пользовались и северным путем, через Мангазею, для хода с Оби на Енисей. По притоку Таза Волочанке подымались вверх, откуда мелкими притоками добирались до Енисейского волока. Миновав этот волок, имевший протяженность всего около версты, выходили в приток Енисея Турухан. Путь этот русские освоили гораздо ранее кетского.

Енисей река могучая, полноводная, широкая. Что перед ней Двина или Пинега, знакомые Дежневу с детства. Возможно, побывал Семен Иванович у Каменных утесов-столбов на Енисее, что стоят словно немые стражи выше Енисейска. Не упустил их из поля своего зрения Спафарий, человек наблюдательный и дотошный, хотя и не видел их самолично. «А до большого порогу не доезжая есть место, утес каменной по Енисею. На том утесе есть вырезано на каменю неведомо какое писмо и межь писмом есть и кресты вырезаны, так же и люди вырезаны, и в руках у них булавы, и иные многие такие дела… А никто не ведает, что писано и от кого. И за тем местом начинается страшный порог по Енисею, по котором никто не смеет ходить на судах, потому что утесы высокие по обеим сторонам стоят. Только ходят дорогою и обходят тот порог по пять дней…»

Енисейск был основан в 1618 году отрядом тобольских служилых людей под предводительством сына боярского Албычева и сотника Рукина, пришедших сюда из Кетского острога. Сперва он назывался Тунгусским острогом. В пределы нового Енисейского уезда вошли земли, населенные кетами, которые жили по верхней Кети, притокам Енисея Сыму и Касу и в окрестностях самого Енисейска, эвенками (тунгусами) Приангарья и бурятами верхнего Приангарья.

Как и Тобольск, Енисейск был деревянным. Вокруг окруженного палисадом с башнями острога вырастал посад. И здесь шло строительство. Город оглашался стуком плотницких топоров, визгом пил. У берега широкого Енисея теснились лодки, дощаники. Белели остовы еще не достроенных судов. В окрестностях города и выше по Енисею и Ангаре возникали русские поселения, осваивались земли под пашню.