Л. Демин - СЕМЕН ДЕЖНЕВ

Вообще в хорвате-канонике как бы боролись два начала - славянское и космополитично-католическое. Победило первое, в результате длительного пребывания в Московии и общения с русской действительностью. Он стал склоняться к идеям панславизма, рассматривая Москву как естественный мировой центр славянства. Об этом красноречиво свидетельствуют и его труды, и трагическая его судьба последних лет жизни. Отцы католической церкви перестали доверять ему, подвергли ученого каноника преследованиям, заключению. Но это произойдет позже, когда Крижанич получит возможность возвратиться из тобольской ссылки и покинуть Россию. А пока он писал свой труд «Политические думы», свой взгляд на современную российскую жизнь.

Трактат хорвата содержал и критические оценки. Он писал о продажности московских приказных. Это помогает подвизавшимся в Москве иностранцам, например Адаму Олеарию, скупать у продажных чиновных людей ценные сведения. Крижанич призывает русских рачительнее относиться к своим богатствам, не доверять их добычу, а также торговлю иностранцам, а держать их в своих руках. Развитие торговли, пишет он, ограничивают с севера льды Ледовитого океана, а на юге - господство крымцев, ногайцев. Поэтому возникает логичный вопрос, а нельзя пройти в Китай Северным морским путем, из Мангазеи? Вероятно, со временем можно пройти на ладьях этим путем и в Китай, и в Индию.

Пока это только гипотеза пытливого ученого. И эту гипотезу Юрий Крижанич пытается подкрепить фактами, выискивает их. Он проявляет интерес к Северо-Восточной Сибири, упоминая в одном месте своего трактата о «рыбьем зубе». Делится идеей, а почему бы не пригласить в Сибирь мастеров, владеющих искусством обработки моржовой кости.

Откуда тобольский ссыльный мог черпать сведения о северо-востоке Сибири? Ведь документы Сибирского приказа находились в Москве и были недоступны для него. Остается один убедительный ответ - ученый хорват искал встреч с участниками экспедиций, возвращавшихся с Лены и других дальних рек, он получал от них разнообразную информацию о дальних землях и морях, о своих открытиях. Одним из таких людей, с которыми Крижанич мог встречаться, был Семен Иванович Дежнев.

Долго бытовало мнение, что о славном морском походе Алексеева - Дежнева с Колымы в Тихий океан в Европе ничего не знали до того, как академик Г.Ф. Миллер не поработал в Якутском архиве в 1736 году и не опубликовал свои труды. Это не так. На самом деле еще в конце XVII века в Европе узнали об этом историческом плавании и об открытии русскими мореходами пролива между Азиатским и Американским материками. Об этом свидетельствуют печатные публикации и рукописные сочинения европейских географов того времени, а также карты. Далее мы специально остановимся на том, какими каналами поступали в Западную Европу сведения о великих русских географических открытиях. В немалой степени способствовал этому и ученый хорват.

Крижанич, несомненно, знал об открытии Алексеева - Дежнева. Вероятно, он был первым европейцем-иностранцем кто узнал об этом. Более позднее его сочинение - «История Сибири» («Historia de Sibiria») написанное около 1680 года, прямо указывает на эту осведомленность. Задаваясь вопросом, соединяется ли Ледовитое море с Восточным, то есть Тихим, океаном Крижанич убежденно отвечал: «Сомнение это в самое последнее время было разрешено воинами Ленской и Нерчинском области: они, собирая с туземцев дань прошли всю эту страну до океана и утверждают что к востоку нет никакой твердой земли и что сказанные моря ничем друг от друга не отделены». «История Сибири» Крижанича была впервые опубликована в «Сибирском вестнике» в 1822 году, став таким образом доступной широкому кругу исследователей.

В XVII веке Тобольск считался самым крупным городом Сибири. По нашим же современным меркам это было не столь уж и большое поселение с числом постоянных жителей, вряд ли превышающим несколько тысяч человек. Поэтому появление всякого нового отряда служилых и промышленных людей из Восточной Сибири становилось для тоболяков событием. Приезжих осаждали расспросами, приглашали в дома. Особенно усердствовали те, кто не собирался долго засиживаться в Тобольске и сам устремлялся на восток. Можно себе представить, что любознательный Юрий Крижанич встречался, и не раз, с Семеном Ивановичем, жадно расспрашивал его о великих открытиях на северо-востоке. Сочинения Крижанича укрепляют наше предположение, что их автор получал информацию из первых рук. Очевидно, встреча Дежнева с ученым состоялась и на обратном пути.

Отряд приближался к Москве. Остались позади Ростов с его белокаменными соборами, Переславль-Залесский, живописно раскинувшийся на берегу голубого озера. Миновали Александровскую слободу, в которую удалялся из Москвы со своими опричниками царь Иван Грозный, И вот последнее крупное селение на пути к столице - Сергиев Посад. Издали виден величественный монастырь с мощными крепостными стенами и золочеными куполами храмов. Над храмами возвышается главный Троицкий собор, массивный каменный куб, увенчанный пятью луковичными главами.

Остановились на отдых в монастыре. Помолились гробу Сергия Радонежского, основателя обители и духовного организатора победы русского оружия над Мамаем. Старые монахи рассказывали гостям о грозных событиях, которые происходили здесь более полувека тому назад, - об осаде монастыря полчищами Тушинского вора, Лже-Дмитрия II, и поляками. Отбили защитники монастыря натиск врага, нанесли ему тяжелый урон, хотя и сами недосчитались многих. Не только стрельцы и крестьяне-ополченцы, но и монахи и монастырские послушники брались за оружие, становились пушкарями. Зело жестокая была сеча.

Отряд прибыл в Москву в сентябре 1664 года, оставив позади тысячи пройденных верст. Столица показалась Дежневу и его товарищам сказочно огромным, пестрым городом, не сравнимым ни с Великим Устюгом, ни с Тобольском. В центре города Кремль с златоглавыми соборами, государевыми теремами, обнесенными зубчатой каменной стеной с высокими башнями. Город в основном бревенчатый. Избы на подклетах с подслеповатыми оконцами, затянутыми бычьим пузырем. Бревенчатым настилом выложены и многие улицы. Боярские каменные палаты под медными кровлями чаще встретишь в Китай-городе, поближе к Кремлю. А сколько храмов в Москве - не пытайся сосчитать, все равно не сосчитаешь, говорят, сорок сороков. Среди них чудесной работы каменные громады, выложенные причудливыми разноцветными изразцами, украшенные резьбой по камню, и совсем маленькие деревянные церквушки, такие, как на северных погостах. Тянутся они к небу своими луковичными, шлемовидными, шатровыми главками. А самый примечательный среди них, чудо чудное, диво дивное на Красной площади, у кремлевских стен. Многоглавый, пестрый, как расписной пряник, храм Покрова. А еще зовут его Василием Блаженным. Жил такой божий человек во времена царя Ивана. Как рассказывают москвичи, не боялся грозному царю правду в глаза сказать. А главки того храма, разноцветные, расписные луковицы, не похожи одна на другую. Глаз не оторвешь. На паперти убогие побирушки и юродивые толпятся. Вот ударил колокол, возвещая о службе. Отозвался другой, третий. Начался по всей Москве многоголосый колокольный перезвон. И всех перекрывает густой бас Ивана Великого.