Джон Фуллер - Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.

Таким образом, весь апрель удары следовали один за другим, но после занятия Лонгстоп—Хилла, открывавшего путь в долину Меджерды, Александер решил действовать так, как если бы позиции противника являлись крепостью: сначала пробить брешь, затем штурмовать позицию в одном месте. Короче, его замысел был возвратом к блицатаке на узком фронте.

Прежде всего Александер перегруппировал свои силы. На левом фланге он собрал все части 2–го американского корпуса (1–я, 9–я, 34–я пехотные и 1–я бронетанковая дивизии), на правом фланге по—прежнему были оставлены главные силы 8–й армии, в центре, где занимали позиции 1–я, 4–я и 78–я дивизии 1–й армии и где был намечен главный удар, Александер сформировал новый 9–й корпус, в который вошли 4–я пехотная и 6–я бронетанковая дивизии 1–й армии и 4–я индийская пехотная дивизия, 201–я гвардейская бригада и 7–я бронетанковая дивизия из состава 8–й армии. Командиром корпуса был назначен генерал—лейтенант Б. Хоррокс. Для поддержки этого корпуса в распоряжение вице—маршала авиации Конингема было передано небывалое количество самолетов.

План наступления Александера был чрезвычайно прост. Во—первых, мыслился нажим на всем фронте крепости противника, который тянулся теперь на 130 миль. Во—вторых, предполагалось сосредоточенное наступление по долине Меджерды прямо на Тунис. Две пехотные дивизии 9–го корпуса должны были совершить прорыв на фронте в 3000 ярдов. За ними следовали две бронетанковые дивизии, которые, как только противотанковая оборона противника была бы смята, должны были пройти через свою пехоту и устремиться на Тунис. Наступление было назначено на 6 мая.

В этот день рано утром сражение началось сильной бомбардировкой по фронту и тылу противника, «…во время заключительного броска от Меджес—эль—Баба на Тунис, — пишет генерал Арнольд, — мы сделали 2146 вылетов, подавляющая часть которых была совершена бомбардировщиками, истребителями—бомбардировщиками или же самолетами, которым ставилась задача обстрела наземных целей, — и все это на фронте в 6000 ярдов. Бомбы буквально вырыли канал от Меджес—эль—Баба до Туниса». [318]

В то время как свершались эти уничтожающие налеты, более 1000 орудий молотили оборонительные позиции противника, и в 3 часа 30 мин. утра под прикрытием их огня вперед двинулись группы саперов, чтобы снять мины и проделать проходы в проволочных заграждениях. За ними двигалась пехота, которая только в результате численного перевеса прорвала линию боевого охранения противника и к рассвету достигла его главной оборонительной полосы. К 11 час. утра и эта полоса была прорвана с небольшими потерями, и танки 6–й и 7–й бронетанковых дивизий получили приказ двигаться вперед. К ночи они продвинулись уже далеко, а на следующий день в 2 часа 30 мин. после полудня вступили в пригороды Туниса и к ночи заняли город. Таким образом, неприятельская твердыня была расколота надвое. На фронте у американцев события развивались с такой же быстротой. 7 мая во второй половине дня они заняли Ферривиль и Бизерту.

Несмотря на эти сокрушительные удары, большая часть сил противника была еще не затронута. В общем смятении эти войска устремились на восток и на север в направлении полуострова, оканчивающегося мысом Бон; полуостров представлял собой чрезвычайно сильную позицию и естественную цитадель тунисской крепости. Через его основание, подобно двойной стене, тянутся две линии холмов с двумя главными воротами. Одни ворота были на севере у Гаммам—Лифа, а другие — на юге у Гаммамета.

Не давая противнику времени восстановить порядок и занять эту стену, Александер приказал 6–й бронетанковой дивизии занять ворота у Гаммам—Лифа, а затем повернуть на север и двигаться вдоль дороги, ведущей в Гаммамет, который и атаковать с тыла. Этот маневр позволял запереть те и другие ворота.

8 мая с наступлением ночи 6–я бронетанковая дивизия подошла к Гаммам—Лифу, а с восходом луны начала движение на Гаммамет. Морхед так описывает этот исключительно смелый маневр:

«В течение 10 час. танки шли на Гаммамет. Они с грохотом неслись мимо немецких аэродромов, мастерских, складов горючего и боеприпасов и артиллерийских позиций, не останавливаясь для захвата пленных. Дело шло о гораздо большем. Если бы по этой дороге неслась комета, она едва ли произвела большее впечатление. Немцы были совершенно ошеломлены. Куда ни бросали они взгляд, всюду, казалось, проносились английские танки. Немецкие генералы перестали отдавать приказы, ибо потеряли всякую связь с людьми, которым они могли приказывать и число которых ежечасно уменьшалось… Охваченная сомнениями и страхом, германская армия повернула вспять и бросилась по дороге, ведущей к мысу Бон, в надежде найти там суда и лодки. Наконец, когда на побережье не было найдено ни судов, ни самолетов, армия превратилась в обезумевшую толпу». [319]

Как указывает Клиффорд: «Мозг и нервные центры армии были парализованы, и ничто уже не могло функционировать согласованно». [320]Это был развал, как во Франции.

12 мая все было кончено. В этот день 252 415 немцев и итальянцев сложили оружие. Африка была отвоевана. Средиземное море снова было открыто для союзного морского транспорта. Возродилась французская армия. Вся линия побережья стран оси от Пиренеев до Эгейского моря стала открытой для атак союзников.

Так закончилась первая из больших десантных операций на Западе. Она убедительно показала, что стратегическая основа победы — это морское могущество. Господство на Атлантическом океане — вот что сделало возможной победу, а не так называемые стратегические бомбардировки Германии. В действительности они только мешали скорой победе. Мы надеемся, что теперь это стало ясным. Если бы ни один германский город не подвергся бомбардировке, если бы половина огромного числа рабочих, занятых на производстве тяжелых бомбардировщиков, вместо этого производила бы десантно—высадочные средства и транспортные самолеты, несомненно, не только Африка была бы завоевана на несколько месяцев раньше, но и война в Европе, как это ясно будет показано в следующей главе, была бы выиграна, по крайней мере, на год раньше.

Кроме того, эта кампания показала, что тактически, в частности вследствие непрерывного роста индустриальной мощи союзников, снова приобретают значение сражения, основанные на материальном превосходстве. И хотя нет никаких оснований сомневаться в том, что сильные бомбардировки при Эль—Аламейне, на линии Марет и у Меджерды были правильны и полезны, однако есть опасность, что опять, как в 1916–1917 гг., наступление, сопровождающееся полным разрушением, станет догмой, вытеснит всякое творчество и даст безынициативным людям шаблонное решение всех проблем наступления. Это также будет ясно показано в следующей главе. Несмотря на блестящие исключения, мы увидим неуклонное скатывание полководческого искусства к завоеванию победы, опираясь только на количественное превосходство в технике.