А Каплан - Путешествие в историю, Французы в Индии

Дюплекс узнал о войне только через полгода после ее начала. Он попытался сохранить мир в районе Индийского океана и предложил англичанам объявить вне войны пространство от мыса Доброй Надежды до границ Китая. Морс, губернатор Мадраса, ответил любезным посланием, но подтвердить свой нейтралитет отказался. Бомбей и Калькутта вели себя еще более неопределенно. Английские купцы мечтали покончить во время войны с французской Компанией, которая за 15 лет значительно усилилась. Однако в Бенгалии англичане не решились нападать на французов, так как побаивались наваба, а на Малабарском побережье все еще помнили эскадру Лабурдопне. Это понимал и Дюплекс. Поскольку англичане не дали гарантии нейтралитета, можно было развязать войну.

Теперь все зависело от Лабурдонне. В это время адмирал продолжал ремонт своих кораблей и подготовку солдат и матросов к войне. Между генерал-губернатором и адмиралом началась интенсивная переписка, в которой за ничего не значащими словами и комплиментами ясно угадывается возраставшее напряжение в их отношениях. Оба без конца писали о необходимости союза друг с другом, но никто не хотел быть вторым. Между тем англичане становились все решительнее: в Зондском проливе действовал капитан Барнет, близ Малакки крейсировала эскадра Пейтона. Они захватили все купеческие корабли, идущие под французским флагом, и фактически парализовали торговлю Компании. Однако с военными кораблями английский флот в бой не вступал, правда, фрегату «Флери» не разрешили плыть из Маэ к Мадагаскару.

Лабурдонне без конца атаковал письмами Орри и его двоюродного брата, королевского комиссара Фюльви, и требовал помощи. Морская пехота адмирала давно была готова к штурму. 400 солдат-негров, которых отбирал сам адмирал, поражали своим ростом и физической силой и составляли авангард его войск. «Предоставьте в мое распоряжение 200 солдат или 200 сипаев, до 300 грузчиков, и я решу все дело», — писал адмирал в Пондишери. Но дни шли, а военные корабли из Франции не появлялись. Раздражение Лабурдонне росло.

Во Франции война уже отразилась на делах Компании обеих Индий. В первые месяцы войны акции стоили 2 тысячи ливров и колебания на бирже были небольшими. Акционеры не выказывали недовольства, каждый из них получал по 150 ливров дивиденда на каждую акцию. Самым крупным акционером был король, он владел 12 тысячами акций. Члены королевского дома, многие представители аристократии, подражая королю, приобрели по многу акций. Большинство же акционеров принадлежали к дворянству мантии (чиновники, судейские, откупщики), а также к крупной буржуазии. Богема и «полусвет», довольно многочисленные в Париже XVIII века, тоже участвовали в делах Компании обеих Индий. Конечно, их голоса не были решающими на собраниях акционеров, но именно эта пестрая толпа газетчиков, актрис, профессиональных игроков и т. д. мгновенно распространяла панику на бирже.

На рождество, когда во Францию вернулись несколько кораблей Компании, акционеры приготовились получить свои дивиденды. Однако 1 января 1745 года по Парижу поползли зловещие слухи, и цена акций упала на 200 ливров. 2 января в специальной афише правление Компании объявило о временной задержке выплаты дивидендов. Цена акций упала до 1200 ливровпочти вдвое. Видя столь стремительное падение акций, многие акционеры потребовали ликвидации Компании. Правление Компании в феврале собрало всех крупных акционеров и отчиталось перед ними — пайщики несколько успокоились.

Может быть, под влиянием этих событий французское правительство наконец решилось отправить Лабурдонне подкрепление. К тому же стало известно о захвате купеческих кораблей. Разгром англичан под Фонте-нуа в мае 1745 года и удачное начало авантюры английского принца из династии Стюартов, который высадился с 14 тысячами солдат в Шотландии, обнадеживали. Все же на протяжении 1745 года англичане уверенно хозяйничали в Индийском океане. Они уже не довольствовались перехватом торговых судов. Английские фрегаты врывались в нейтральные порты в датской и голландской колониях Транкабаре и Негапатаме, где укрывались французские купеческие корабли. Наконец из Франции вышла эскадра во главе с 76-пушечным фрегатом «Ахилл». Плохо подготовленные к походу корабли попали в бурю и прибыли на остров Бурбон в совершенно неудовлетворительном состоянии. Лабурдонне был вынужден дать отдых экипажу и произвести необходимый ремонт.

Дюплекс не мог ничего предпринять. Из Парижа он получал раздраженные письма: директора, не желая считаться с действительным положением вещей, требовали денег, отказывались предоставить необходимые кредиты для подготовки к войне. Но особую тревогу вызывал у Дюплекса Мадрас: если англичане начнут укреплять город, то планы мгновенного захвата рухнут. Тем временем лазутчики приносили успокоительные сведения: английский губернатор проявлял удивительную беззаботность.

Пока же Дюоплекс искал союзников. Самой грозной силой в Индии являлись маратхи, но их вмешательство было чревато опасностью для всех; менее сильным, но более верным партнером мог оказаться наваб Арката. После смерти Доста Али во время нашествия маратхов положение в Карнатике стало довольно запутанным. Низам-ул-мулк из Хайдарабада поддерживал в Аркате своего родича. Чанда Сахиб, хотя и находился в плену у маратхов, тем не менее внимательно следил из далекой Пуны за событиями в Карнатике и действовал через своих многочисленных родственников и сторонников. Анвар-уд-дин-хан, ставленник низама, с опасением ожидал возвращения Чанда Сахиба и, зная, что последний считался другом французов, искал поддержки у англичан. Как только началась война, английский губернатор Морс стал настраивать аркатского наваба против Пондишери, и на протяжении 1745 года войска наваба неоднократно подступали к стенам французской колонии. Дюплекс решил не ссориться с навабом; узнав, что Анвар-уд-дин-хан движется к Пондишери, он стал готовиться к встрече. Посланцы французского генерал-губернатора предложили Анвар-уд-дину посетить Пондишери. Наваб согласился. Индийский князь был поражен пышностью приема (Дюплекс не поскупился). Впрочем, он заметил и войска, и пушки, и бастионы. Гость и хозяин состязались в изысканном восточном красноречии; в порыве умиления Анвар-уд-дин-хан назвал Дюплекса своим дорогим сыном. Но подозрительность ни на минуту не оставляла ни губернатора, ни наваба. Расстались они по-прежнему враждебно. Все же Дюплекс, по-видимому, считал, что властитель Карнатика более склонен к нейтралитету, чем к войне. В Пондишери все повеселели, оживилась торговля. Зато английские власти в Мадрасе не скрывали своего разочарования.