Роберт Конквест - Большой террор. Книга II.

Единственным реальным свидетельством падения Ежова было в то время переименование города Ежово-Черкесска просто в Черкесск. Это, во всяком случае, означало, что Ежов не ушел в отставку по состоянию здоровья. Но сомнения относительно его судьбы продолжали оставаться даже после смерти Сталина. Так, например, имя Ежова дается в именном указателе к пятидесятому тому Большой советской энциклопедии, опубликованному в 1957 году. Но в этом указателе не приведены даты рождения и смерти Ежова — между тем, они даны не только для посмертно реабилитированных политических деятелей, но даже для белых генералов!

Итак, мы не знаем, когда именно умер Ежов. Однако теперь ясно, что он не умер своей смертью, а был казнен. В первом издании нынешней «Истории КПСС», вышедшем в 1959 году (стр. 484), сказано, что «за свою преступную деятельность Ежов и Берия понесли должное наказание», а во втором издании (1962 года, стр. 505) сказано, что Ежов был «репрессирован» — обычный и всем понятный эвфемизм. В 1966 году знаменитый авиаконструктор А. С. Яковлев записал, что летом 1940 года у него был разговор со

Сталиным, в котором Сталин назвал Ежова сволочью, признал, что в 1938 году Ежов уничтожил массу невинных людей и был расстрелян за это. [885] 74. Яковлев, «Цель жизни», 1-е изд., Москва, 1966, стр. 177. Любопытно, что с конца 1960-х годов прекращается всякое упоминание, прямое или косвенное, об участи Ежова, а в некоторых случаях его имя вообще замалчивается. Так, во втором дополненном издании книги Яковлева, вышедшем всего два года спустя, в 1968 году, цитированное выше место опущено. А в третьем дополненном издании «Истории КПСС» (стр. 452), вышедшем в 1969 году, сказано только, что Берия и Ежов «своей преступной деятельностью причинили особенно большой вред партии и народу. При их активном участии были оклеветаны и невинно пострадали многие честные коммунисты и беспартийные советские люди». О том, «пострадал» ли сам Ежов и если «пострадал», то как — ни слова. В настоящем (3-м) издании Большой советской энциклопедии в томе на букву «Е», вышедшем в 1972 году, его биография вообще отсутствует!

После устранения Ежова Берия предпринял почти поголовную чистку старых кадров НКВД. Те несколько человек, которые выжили еще со времен Ягоды, — вроде Фриновско-го и Заковского, подготовивших бухаринский процесс, — теперь последовали за своими коллегами в камеры смертников. Туда же пошло поколение Ежова. Руководитель украинского НКВД Успенский, начальник московского НКВД, зять Надежды Аллилуевой, Реденс и им подобные были уничтожены. Еще раньше был расстрелян Кедров-младший; в феврале-апреле 1939 года [886] 75. См. «Ленинградскую правду», 25 февр. 1964. Кедров-отец вместе с другими работниками НКВД писал письма Сталину, разоблачавшие Берию. Только в 1956 году, однако, Хрущев сообщил, что «военная коллегия нашла, что старый большевик товарищ Кедров был невиновен. Но, несмотря на это, он был расстрелян по приказу Берии». [887] 76. Доклад на закр. заседании XX съезда КПСС, стр. 48.

К марту 1939 года на всех важных постах уже были люди Берии: в Москве Меркулов и Кобулов, в Ленинграде Гоглид-зе, в Приморском крае Гвишиани, в Белоруссии Цанава. [888] 77. См. списки делегатов XVIII съезда ВКП[б]. Стенограф, отчет, приложения I и II. Все они пали вместе в 1953 году, после чего их прозвали «бандой Берии».

Замечательно, что назначение Берии обычно связывается с окончанием главной волны террора. Берия! Ведь даже в советских официальных кругах он до сих пор считается воплощением террора и пыток. И все-таки в такой датировке конца сильнейшего террора есть рациональное зерно.

Устранение Ежова — просто лишний пример практичности Сталина. Казнь большинства его подчиненных людьми Берии явилась всего лишь элементом сталинской политической механики. Ибо главные руководители террора — прямые исполнители воли Сталина — как раз не пострадали, а уничтожены были только Ежов с помощниками, то есть полицейский аппарат. Шкирятов, например, приставленный на время террора к Ежову в качестве своеобразного «помощника», спокойно вернулся на партийную работу и умер в полном почете, в должности председателя Комиссии партийного контроля, в 1954 году, пережив самого Сталина. Мехлис и Вышинский тоже дожили до пятидесятых годов. Что касается Маленкова, то в последующие годы и он и его соперник Жданов делали блестящую карьеру.

Сталин фактически избежал открытой ответственности за события на протяжении всего террора. А когда террор разросся до предельных размеров так, что дальше идти было некуда, Сталин смог с выгодой пожертвовать тем человеком, который открыто выполнял его тайные приказы. Человеком, которого и в народе и в партии тогда обвиняли сильнее всего — и до некоторой степени обвиняют до сих пор.

Как уже сказано, к середине 1938 года в низших оперативных кругах НКВД имелось желание приостановить поступь террора — по вполне очевидным причинам. Ведь если бы аресты продолжались прежним темпом, то через несколько месяцев практически все городское население страны оказалось бы вовлечено в какие-нибудь «заговоры». Однако террор уже начал развиваться по своим собственным законам и нес сотрудников НКВД вперед. Было невозможно оставить на свободе человека, на которого донесли, что он гитлеровский агент. А если следователь не требовал от каждой своей жертвы назвать имена «соучастников» — и тем опять расширить круг арестов, — то мог сам очень скоро попасть под обвинение в недостатке бдительности или энергии.

К тому же времени среди арестованных получила хождение и стала распространяться мысль, что чем больше людей обвинят, тем лучше. Как пишет генерал Горбатов: «Некоторые придерживались странной теории: чем больше посадят, тем лучше, потому что скорее поймут, что все это вреднейший для партии вздор». [889] 78. Горбатов, «Годы и войны», стр. 127. Горбатов приводит пример: «Моим соседом по нарам был в колымском лагере один крупный когда-то работник железнодорожного транспорта, даже хвалившийся тем, что оклеветал около трехсот человек. Он повторял то, что мне уже случалось слышать в московской тюрьме: „Чем больше, тем лучше — скорее все разъяснится“». [890] 79. Там же, стр. 144. К тому же была особая тенденция подставлять под удар верных сталинцев — и как можно больше.

Есть свидетельство [891] 80. Weissberg, pp. 4îî-t2. о том, как весной 1938 года арестовали секретаря харьковского горздравотдела. У него оказалась отличная память, он знал имена всех врачей в городе — и оклеветал их всех! Он заявил, что занимал особо выгодное положение для вербовки врачей в свою агентуру и что те легко соглашались, так как в основном принадлежали к враждебным классам. Клеветник отказался сообщить, кто из врачей был руководителем «заговора», — он настаивал, что руководителем был он сам. В камере этот человек — тоже по образованию врач — рассказал соседям, что принял такую линию поведения под влиянием прочитанной книги о сжигании ведьм и колдунов в Германии в годы инквизиции. В те годы один молодой богослов был обвинен в том, что состоял в сношениях с дьяволом. Он сейчас же признал свою вину и назвал в качестве соучастников всех членов инквизиции. Пытать его не могли, так как он сознался, и пришлось передать это дело на рассмотрение архиепископа, который его благоразумно прекратил.