Дмитрий Фурманов - Из дневников (Извлечения)

Потом поехали мы гуртом в Малаховку к Тарасу Родионычу: Анна Берзина, Сережа, я, Березовский Феоктист* - всего человек 6 - 8. Там Сережа читал нам последние свои поэмы: ух, как читал!

А потом на пруду купались - он плавал мастерски, едва ли не лучше нас всех. Мне запомнилось чистое, белое, крепкое тело Сережи - я даже и не ждал, что оно так сохранилось, это у горькой-то пропойцы!

Он был чист, строен, красив - у него ж одни русые кудельки чего стоили! После купки сидели целую ночь - Сережа был радостный, все читал стихи.

А потом здесь вот, в Госиздате, встречались мы почти что каждую неделю, а то и чаще бывало: пьян все был Сережа, каждоразно пьян. Как-то жена его сказала, что жить Сереже врачи сказали... 6 месяцев - это было месяца три назад! Может, он потому теперь и кончил? Стоит ли де ждать? Будут болтать много о "кризисе сознания", но это все будет вполовину чепуха по отношению к Сереже, - у него все это проще.

1926 ГОД

1 я н в а р я

"ЧАПАЕВА" ПЕРЕРАБАТЫВАТЬ АЛИ НЕТ?

Мой рост, отточка мастерства за последний год, выросшая бережность и любовь к слову, бережность к имени своему - это все не раз наводило меня на мысль переработать коренным образом "Чапая" - самую любимую мою книгу, моего литературного первенца.

Мог ли бы я его сделать лучше? Мог. Могу. Помню, Бабель как-то говорил мне:

- Вся разница моих (бабелевских) очерков и твоего "Чапаева" в том, что "Чапаев" - это первая корректура, а мои очерки - четвертая.

Эти слова Исаака не выпадали из моего сознания, из памяти. Может быть, именно они отчасти и толкнули на то, чтоб я кавказские свои очерки* - материал по существу третьестепенный - обрабатывал с такой тщательностью. Я на этих очерках пробовал себя. И увидел, что могу, что ушел вперед, вырос. Над очерками работал я долго и незаслуженно много зато убедился в важном, понял основное в мастерстве. И вот, писал дальше "Фрунзе", писал про "Отца"*, свою "Талку" - над ними работал как бы по привычке так же усердно и тщательно, как над очерками, - значит, вошло в плоть, в существо, в обиход.

Уж и хотел бы, может, поторопиться, вежливо выражаясь - похалтурить, - ан совесть литературная и привычка - не дают! Это хорошо.

Очень ясно, что теперь вся работа в отношении количественном вообще пойдет тише. Ну и ладно. Эк, беда, подумаешь! Говорить откровенно - я и работаю-то уж не так сосредоточенно, как во времена "Чапаева", - тут и больная голова, переутомленность, занятость...

Вот взять "Писателей"*. Когда задумал и начал? Давно. Больше полгода. А что сделал? Мало. Только сырье по кучкам раскидал... Не работается. Не пишется. Да и не люблю как-то я эту книгу, - так не люблю, как "Чапая", даже "Мятеж". Но писать буду: и времени, труда много затратил, и тема интересна, и "Эпопею" ворошить рано, и одними мелочами пробавляться не хочу.

Но, поскольку я не захвачен, - естественно думал много и о другом. Тут-то и выплыл вопрос о переработке, о коренной переработке "Чапая". Как это может быть? А так, что на полгода - отложить "Писателей", вовсе отложить, взять "Чапая" с первой строки и переписывать - обрабатывать тщательнейше строчку за строчкой - так все 15 листов!

Это - полгода. И больше в эти полгода - ничего. Это как раз к собранию сочинений.

Обновленный "Чапаев"!

И уж вовсе решил. Достал стопу бумаги, на первом листе написал, как когда-то, три года назад:

"Ч а п а е в".

Написал - и испытал то самое чувство, когда его садился писать впервые. Отступил. Дал главу:

"Рабочий отряд".

И встал. Открыл "Чапая". Прочитал несколько страниц и ощутил, что перерабатывать не могу.

Как же я стану - да тут каждое мне местечко дорого - нет, нет, не стану и не могу. Самое большое, на что пойду, - словарь подсвежить, но это ж я могу и по книжному тексту сделать. А в коренную - не могу. Тогда, как готовил черновики, - тогда, может, это бы и легко проходило, а теперь трудно. И я отказался от мысли о переработке.

Поняв это - ощутил необычайную легкость, мне стало радостно оттого, что вдруг вот и неожиданно разрешилась эта мысль о переработке, так меня измучившая за последние месяцы. Все время стояла эта дилемма - за ближний год что лучше: 1. Переработать "Чапая". 2. Дать новую книгу "Писателей"?

И я не знал, что делать, не решался сделать выбор, а оттого - стояла работа, я ничего не делал.

Теперь - легко. Я обрадован открытием. Я легко освежу текст* и - за "Писателей".

Ишь как это ладно вышло!

24 я н в а р я

БАБЕЛЬ

Ходит вот и Бабель. Этот уже вовсе дружьи ведет беседы. Мы очень любим говорить с ним про то - кто и как пишет. Это у нас самое любимое: до 2-х, до 4-х, почти до зари говорим. Давно уж думает он про книгу, про Чека, об этой книге говорил еще весной, думает все и теперь. Да "всего" пока нельзя, говорит, сказать, а комкать неохота - потому думаю, коплю, но терплю... Пишу драму. Написал сценарий. Но это - не главное. Главное Чека: ею схвачен.

ВСЕВОЛОД ИВАНОВ

Нахохлившись, сидел над столом и когда давал руку - привстал чуть-чуть на стуле - это получилось немножко наивно, но очень-очень мило, сразу показало нежную его нутровину. Глаза хорошие, добрые, умные, а главное - перестрадавшие. Говорит очень мало, видимо, неохотно и, видимо, всегда так. Он мне сразу очень люб. Так люб, что я принял его в глубь сердца, как немногих. Так у меня бывает редко.

ПРИМЕЧАНИЯ:

ИЗ ДНЕВНИКОВ

(И з в л е ч е н и я)

1919 год

9 я н в а р я

Я у е з ж а ю... - в феврале Фурманов был приказом М. В. Фрунзе назначен сначала в Александрово-Гайскую группу для ведения политической работы. В марте он был переведен в 25-ю стрелковую (Чапаевскую) дивизию.

10 а п р е л я

Г а м б у р г И. Х. - начальник снабжения 4-й армии, перед этим секретарь губисполкома в Иваново-Вознесенске.

Д е м и н В. - помощник начальника штаба Чапаевской дивизии.

2 и ю н я

И с а й - Петр Исаев, порученец Чапаева.

30 и ю л я

Б а т у р и н П. С. (1889 - 1919) сменил Фурманова на посту военкома Чапаевской дивизии.

9 с е н т я б р я

П о л я р н ы й Л. - начальник Политуправления Туркестанского фронта.

С а в и н В. В. - секретарь М. В. Фрунзе.

С у в о р о в - начальник политотдела дивизии Чапаева.

К р а й н ю к о в - заместитель командира дивизии.

Н о в и к о в - начальник штаба.

П у х о в - комиссар штаба 2-й (74-й) бригады.

6 о к т я б р я

С а д ч и к о в С. Ф. - инструктор при штабе дивизии.

1920 год

15 а п р е л я

...э т и м в о с с т а н и е м... - национально-освободительное восстание казахов... Р ы с к у л о в и Д ж и н а з а к о в - казахские националисты, использовавшие свое влияние как руководители этого восстания для организации мятежа 1920 г. В последующих записях Фурманов описывает ход и развитие контрреволюционного мятежа, эти записи использованы Фурмановым при создании книги "Мятеж".

13 а в г у с т а

"К о м м у н и с т ы" или "За коммунизм" - пьеса написана в 1921 г., осталась неопубликованной.