Александр Широкорад - Бояре Романовы в Великой Смуте

Правда, в большинстве случаев от «заграницы» проку было мало. Не помогла она ни Святополку Окаянному, ни Колчаку с Деникиным и Врангелем, ни старгородскому «Союзу меча и орала», да и нынешним «демократам» не очень-то помогает.

Не стал бы исключением и чернец Григорий, если бы он бежал не на запад, а на север, к шведам, или на юг, к турецкому султану или персидскому шаху. В любом случае он стал бы лишь мелкой разменной монетой в политической игре правителей означенных стран. В худшем случае Отрепьев был бы выдан Годунову и кончил жизнь в Москве на колу, в лучшем – жил бы припеваючи во дворце или замке под крепким караулом и периодически вытаскивался бы на свет божий, дабы немного пошантажировать московитов.

Но Гришке сказочно повезло – он попал на большую воровскую «малину» («яму»). Называлась эта «малина» Речью Посполитой, а местные авторитеты (воры в законе) – ясновельможными панами.

«Ах, как можно говорить так о наших западных соседях!» – воскликнет «политкорректный» читатель. Ну что ж, давайте разберемся, но для этого нам придется совершить небольшой исторический экскурс аж в конец XIII века.

В советских учебниках истории о ситуации в западных и южных русских княжествах в конце XIII – начале XV века говорилось коротко и неясно: «…воспользовавшись ослаблением Руси в результате татарского нашествия польско-литовские феодалы захватили западные и южные русские земли». На самом же деле эти земли в XIV—XV веках были присоединены к Великому княжеству Литовскому*. Вхождение русских княжеств в состав Великого княжества Литовского происходило как насильственно, так и добровольно. Как острили наши историки в XIX веке – «победила не Литва, а ее название».

И действительно, литовские князья Гедиминовичи создали из западных и южных русских княжеств большое русское государство, получившее название Великое княжество Литовское. Сами Гедиминовичи женились в основном на русских княжнах и принимали православие. У этнических же литовцев к середине XIV века 95 процентов населения были язычниками, а письменности вообще не существовало. Поэтому единственным языком общения во всем Великом княжестве Литовском, кроме сравнительно небольших областей, населенных этническими литовцами, был русский язык. На нем же велась и вся документация.

Характерный факт – литовские послы, приезжавшие в Москву, свободно, без переводчика, общались с боярами и дьяками. Впервые, и то для затягивания переговоров, литовские послы потребовали переводчика в конце XVI века, мотивируя это тем, что у московитов много новых слов появилось, им неведомых.

Жизнь в русских городах после включения их в состав Великого княжества Литовского почти ни в чем не изменилась. Границы почти всех уделов были сохранены. Порядки, права, администрация и прочее остались без изменений. Удельными князьями были свои православные люди, частью Рюриковичи, частью обрусевшие литовцы.

В 1386 г. великий князь литовский Ягайло (православное имя Яков) женился на польской королеве Ядвиге и стал польским королем под именем Владислав. В результате этого Польша и Литва были объединены личной унией. Вместе с Ягайло отреклись от православия и приняли католицизм его братья: Скиргайло (православное имя Иоанн) стал Казимиром, Коригайло (Константин) стал тоже Казимиром, Свидригайло (Лев) стал Болеславом, Мингайло (Василий) – Александром. Католиком стал и двоюродный брат Ягайло Витовт, ставший Александром. Но ни эта, ни последующие личные унии практически не отразились на повседневной жизни «Литовской Руси».

Сложилась любопытная ситуация. В Москве каждый новый великий князь все больше «закручивал гайки» в отношении своих бояр и союзных князей Рюриковичей, а в Польше каждый новый король давал все больше свобод и привилеев крупным светским и духовным феодалам. С конца XIV века и до конца XV века большинство крупных городов Великого княжества Литовского получили Магдебургское право.

В Польше шляхта избирала короля. Формально это решалось на сейме, но обычно паны собирали конфедерации – союзы. Каждый союз выдвигал своего кандидата в короли. Магнаты приводили свои «частные армии». Замечу, что термин «частная армия» в применении к Польше выдуман не мною. Он употреблялся историками еще в XIX веке. Обычно после нескольких сражений конфедератов и определялся сильнейший кандидат.

Магдебургское право – одна из наиболее известных систем городского права, сложилась в XIII в. в немецком г. Магдебург. Юридически закрепила права и свободы горожан, их право самоуправления.

С середины XVI века «паны выборщики» стали привлекать избирателей со стороны. И вот на выборы очередного короля с севера, запада и юга в Польшу входили стройные ряды электората с алебардами и мушкетами. Спустя полтора века в выборах стали участвовать и русские полки.

Но вот король избран. Но королевские указы писаны явно не для панов. Ясновельможный пан мог сшить себе кафтан из пергаментов, на которых были написаны приговоры королевских судов, и явиться в оном кафтане на бал к королю.

Богач-магнат мог отчеканить несколько сот золотых монет с изображением короля. Единственным отличием от официальной валюты была замена надписи «божией милостью король» на «божией милостью дурак». Вся Речь Посполитая хохотала, а магнату что с гуся вода.

Ну а если король будет вести себя неподобающим, с точки зрения шляхты, образом, то ясновельможные паны имели законное право объявить ему войну. Для этого в середине XVI века появился специальный термин – «рокош», а противники короля именовались «панами рокошанами».

Польский король мог заключить «вечный мир» с соседним государством. Но это было личное дело короля, а ясновельможные паны могли сами начинать войну с иноземным монархом – при чем тут король!

Жизнь в Речи Посполитой хорошо иллюстрирует судьба знаменитого русского беглеца – князя Андрея Курбского. В мае 1564 г. русский воевода бросил вверенное ему войско и бежал в Литву. Король Сигизмунд-Август щедро одарил Курбского землями: в Литве он получил староство Кревское (позднее в составе Виленской губернии), на Волыни – город Ковель, местечки Вижну и Миляновичи с десятками сел. Сначала все эти поместья были пожалованы Курбскому в пожизненное владение, но впоследствии «за добрую, цнотливую [33], верную, мужнюю службу» они были утверждены за Курбским на правах наследственной собственности. В Польше и Литве Андрея Курбского величали князем Ковельским. Сам же Андрей Михайлович называл себя князем Ярославским.

Говоря о жизни Курбского в Литве, я не буду останавливаться на его знаменитой переписке с Иваном Грозным, поскольку она выходит за рамки нашего повествования, а желающих отошлю к моей книге «Дипломатия и войны русских князей. От Рюрика до Ивана Грозного» (М.: Вече, 2006). Здесь же стоит показать среду, куда попал наш «диссидент».