Владимир Миронов - Народы и личности в истории. Том 1

Кропоткин пишет: «Он говорил, что народонаселение увеличивается слишком быстро, что новым пришельцам нет места за общей трапезой и что этот закон не может быть изменен никакими преобразованиями общественного строя. Таким образом он дал богатым классам нечто вроде научного возражения против идеи равенства; а известно, что, хотя всякое владычество основано на силе, сила сама начинает колебаться, если более не поддерживается твердой верой в собственную правоту. Что же касается бедных классов, которые всегда чувствуют влияние идей, преобладающих в данное время среди зажиточных классов, то учение Мальтуса лишило их надежды на улучшение и поселило в них недоверие к обещаниям социальных реформаторов. По сие время многие самые смелые реформаторы не верят, чтобы было возможно удовлетворить возможности всех… Наука до сих пор держится учения Мальтуса, и политическая экономия основывает свои рассуждения на предпосылке о невозможности быстрого увеличения производства – невозможности, следовательно, удовлетворить потребности всех.… Мало того: даже в биологии (тесно связанной теперь с социологией) теория изменчивости видов нашла неожиданную поддержку в том, что Дарвин и Уоллес связали свою теорию с основной идеей Мальтуса, утверждая, что природных средств пропитания не хватает при быстром размножении животных и растений. Словом, теория Мальтуса, выражая в полунаучной форме тайные пожелания богатых классов, сделалась основанием целой системы практической философии, которой…проникнуты умы образованных сословий, и воздействовала (как бывает с практической философией) также на теоретическую философию нашего столетия». [287]

Труд детей на производстве.

Впрочем, эта сторона учения (при всей ее злободневности и актуальности) кажется нам не единственной. Наибольший интерес представляют другие обобщения. Так, он говорит о том, что все живые существа на Земле склонны размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи. На это же обстоятельство указал доктор Франклин, отмечая, что пределом росту растений является их способность получить питание из почвы. Так же и с людьми… Если бы на Земле не было других обитателей, «достаточно было бы одного народа, например, английского, чтобы в несколько веков заселить ее». Человек подчиняется тем же законам, что животные и растения. Природа бережлива и скупа. Она не может нести на себе безмерно тяжкого груза человеческой «биомассы». Но если растения и животные не думают о пределах роста, и природа просто лишает их средств к существованию, то с людьми – сложнее. Не встреть размножение населения препятствий, оно удваивалось бы каждые 25 лет. Понятно, что такие темпы должны были бы привести катастрофе. Мальтус высказывает сомнения в отношении способности почв бесконечно обеспечивать людей более высокими урожаями и питанием. Что же делать? Остается уповать на достижения цивилизации, хотя тут есть свои пределы.

Понимая, что вольно или невольно он возрождает тезис Гоббса «Человек человеку волк», а это попросту говоря означает, что надо «перегрызть горло» сопернику, он заклинал, устрашившись «логического вывода»: «ни на одну минуту нельзя допустить в голову мысль об уничтожении и истреблении большей части жителей Азии и Африки». Но слова словами, а жизнь жизнью (с ее суровыми безжалостными законами). И тут у него вырывается убийственный вердикт в отношении иных «неполноценных рас». Поэтому Он говорит о том, что в Америке, где население будет несомненно расти, эта часть нового населения неминуемо должна будет оттеснить коренных жителей в глубь страны, пока наконец «раса их не исчезнет совершенно». Если бы Мальтус жил сегодня, он наверняка бы заявил, что «золотой миллиард» должен убрать с поверхности Земли все остальные расы. Мальтус ничуть не стесняясь заявляет: «Цивилизовать же различные племена татар и негров, и руководить их трудом, без сомнения, представляется делом долгим и трудным, успех которого, к тому же, изменчив и сомнителен». [288]Так что татарам России (и г-ну Шаймиеву) нужно очень крепко подумать над тем, с кем и как его народ пойдет в будущее (учитывая опыт решения проблем в Косово «цивилизаторами» из НАТО, равно как и «светлый путь» Чечни Дудаева).

Англичане на словах провозглашали: «Где кончаются законы, там начинается тирания» (Питт). Но при взгляде на Англию видишь повсеместные их нарушения. Новые порядки шли на смену старым. Патерналистский стиль хозяйствования сменялся капиталистическим. В статье «Моральная экономия» низших слоев английского населения в XVIII в.» Э. Томпсон решительно спорил с теми, кто обвинял бедняков в их неспособности «встроиться в рынок». У народа, вопреки клевете знати и их клевретов, есть мораль и своя теория справедливости. Восстания и бунты народа – это не слепая реакция на повышение цен, безработицу, голод. Простые люди понимают «ход истории». Они готовы даже терпеть и страдать, но только в случае, если их представления о положении в стране соотносятся с поступками властей предержащих. Иначе говоря, они ставят перед элитой вопрос: «Что законно, а что незаконно из тех мер и шагов, что были предприняты властью». Томпсон рассмотрел «прямые акции» толпы (в 1740, 1756, 1766, 1795, 1800 гг.), в которых участвовали угольщики, ткачи, рабочие оловянных рудников, чулочники и др. В действиях восставших заметна строгая дисциплина, устойчивая модель поведения. Никаких краж, дележки зерна и муки, никакого ограбления амбаров (в голодные годы!) не было и в помине. Но был призыв к установлению твердых цен. Простые люди требовали от власти вернуться к прошлым законам, восстановить справедливость. В высшей степени знаменательный факт. «Элиты» ряда стран лезут из кожи вон, чтобы доказать обществу, что у восставшей толпы превалируют инстинкты грабежа и разбоя. И только когда выясняется, отмечает С. В. Оболенская, что одних лишь экономических требований масс недостаточно для просветления голов знати, те решают действовать. После того как во Франции разразилась революция, подметные письма и листовки появились и в Британии. В 1800 году в г. Ромсбери на дереве кто-то вывесил листовку, содержащую откровенный призыв к народу: «Долой правительство, купающееся в роскоши, светское и церковное, или же вы умрете с голоду. Вы наворовали себе хлеба, мяса и сыра… и забираете тысячи жизней для участия в ваших войнах. Пусть Бурбоны сами решают свои дела, дайте нам, британцам, заняться своими. Долой вашу конституцию. Провозгласите республику, иначе и вам, и вашим детям суждено голодать. Господи, помоги беднягам и долой Георга III!» Позже мотивы «моральной экономии бедноты» подхвачены и некоторыми социалистами, последователями Р. Оуэна. [289]