Меликсетов - История Китая

420

окончательно ликвидировали привнесенные формы казенного землевладения и личной зависимости (крепостной — чжуандины и т.п., а также рабской — нули, нупу).
Медленнее шли изменения в традиционном, «азиатском» зем­левладении и землепользовании, в традиционно китайских (фис­кальных, ростовщических, арендных) формах эксплуатации сель­ского населения. В наследство от императорского Китая респуб­ликанский Китай получил тяжелейшее аграрное перенаселение, в значительной мере определившее производственный и соци­альный облик китайской деревни. В 1917 г. обрабатывалось при­мерно 1,5 млрд му земли, что и определяло ничтожно мал ^1й раз­мер среднего крестьянского хозяйства — менее 20 му земли (чуть более 1 га). Малоземелье, обостряемое неравномерным распреде­лением земли, вело к тому, что значительная часть сельского населения не могла быть полностью занята на сельскохозяйствен­ных работах, отсюда — наличие огромного числа свободных ра­бочих рук. Природная среда и демографическая ситуация суще­ственно воздействовали на социально-экономическое развитие китайской деревни, приспособили аграрную структуру к реаль­ной природно-демографической ситуации, а также повлияли на капиталистическую эволюцию деревни.
В послесиньхайское десятилетие в результате развития внут­реннего рынка, расширения и усложнения его связей с внешним рынком, в результате общего ускорения экономического разви­тия страны продолжает меняться социально-экономический об­лик деревни: традиционные формы эксплуатации деревни — на­логовые, арендные, торгово-ростовщические — оказались чрез­вычайно гибкими, относительно легко приспосабливающимися к новым условиям, условиям развивающегося капиталистичес­кого рынка. Особую роль в нов ^1х условиях играет торгово-рос-товщический капитал. Торгово-ростовщическая эксплуатация, оставаясь по своим размерам «дополнительной» по сравнению с налоговой и арендной, играет все большую роль в экономичес­ком развитии деревни, постепенно качественно преобразуя и «основные» формы эксплуатации. В условиях общего сдвига всего китайского хозяйства в сторону производства меновых стоимо­стей арендная плата, долучаемая арендодателем, налоговые по­ступления в натуральной форме, присваиваемые милитаристом и чиновником, продукты сельского хозяйства, попадавшие в руки ростовщика, — вся эта продукция, произведенная мелкокресть­янским потребительским хозяйством, все больше поступает на рынок, все больше превращается в товар. Однако эта товариза-ция хозяйства б^зла принудительной крестьянина. Увеличе­ние товарной доли сельскохозяйственной и побочной продукции

421

вызывалось не столько потребностями развивавшегося крестьян­ского хозяйства, сколько стремлением многоликого сельского эксплуататора как можно больше выжать доходов из закабален­ной части крестьянства. Непосредственным эксплуататором, не­посредственным «хозяином» деревни (во всяком случае по отно­шению к основной массе крестьянства) выступает отнюдь не раз­витый капитал, а капитал типа первоначального накопления.
Большинство крестьян б^зло, таким образом, фактически от­резано от прямых связей с рынком, выступало на нем опосредо­ванно, через своих эксплуататоров, продолжая вести потреби­тельское в сущности хозяйство. Однако зажиточное меньшинство крестьян, особенно в пригородных и приморских районах, а также в районах производства технических культур (где уже 60—70% крестьянской продукции поступало на рынок), выступало в ка­честве самостоятельных товаропроизводителей и товаровладель­цев, являясь носителями мелкотоварных отношений. Несмотря на довольно высокую степень развития товарно-денежных отно­шений в китайской деревне, мелкотоварный уклад был слабым и малодинамичным, ибо налоговый, арендный, торгово-ростов-щический гнет оставлял мало места для крестьянского предпри­нимательства, для нарождения капиталистических фермеров.
Экономическим сдвигам в послесиньхайские годы соответство­вали и социальные перемены. Естественно, что ускорение капи­талистической эволюции прежде всего вело к количественным изменениям рабочего класса и буржуазии.
Несовершенство китайской статистики затрудняет количествен­ные оценки и заставляет прибегать к расчетам. В послесиньхайс-кое десятилетие значительно вырос китайский рабочий класс. Учитывая занятых в обрабатывающей промышленности фабрич­но-заводского типа, в горнодобывающей промышленности с использованием механических двигателей и на современном ме­ханическом транспорте, можно оценить количество фабрично-заводских рабочих по окончании мировой войны как приближа­ющееся к полумиллионному. Еще более 2 млн человек было за­нято на предприятиях мануфактурного типа. Таким образом, общее количество промьшшенных рабочих среди населения страны было ничтожным, хотя тенденция его роста и была значительной.
Особенности рабочего класса определялись небольшим «ста­жем» капиталистического предпринимательства в Китае и полу­колониальным характером капиталистической эволюции. Основ­ным источником формирования рабочего класса было беднейшее крестьянство, поставлявшее главную массу неквалифицирован­ной рабочей силы, а также ремесленники и городские низы. Пре­обладание легкой и пищевой промышленности предопределило

422

и преобладание женского и детского труда. Даже в Шанхае, где удельный вес технически передовых предприятий был относи­тельно высок, женщины-работницы составляли 55%, а дети — 8%. Всего же в обрабатывающей промышленности рабочих-муж­чин было всего 40%.
Еще одной особенностью рабочего класса была его молодость. Причем речь идет не только об исторической молодости, но и о систематическом процессе омолаживания рабочего класса, со­знательно проводившемся китайскими и иностранными пред­принимателями. Так, в Шанхае лица в возрасте от 10 до 25 лет составляли 69% всех рабочих, а среди работниц — даже 87%. Сред­ний возраст занятых в горнодобывающей промышленности ко­лебался в пределах 20—30 лет. В текстильной промышленности речь шла прежде всего о быстрой смене законтрактованных девушек-работниц. В металлургической и горной промышленности особенно быстро сменялись мужчины-чернорабочие.
Все это заставляет утверждать, что, несмотря на значитель­ный подъем промышленного развития, возможности для фор­мирования фабрично-заводского кадрового пролетариата остава­лись чрезвычайно суженными. Кадровых рабочих насчитывалось всего несколько десятков тысяч человек, в подавляющем боль­шинстве это были рабочие в первом поколении.
Социальные и экономические условия труда и жизни рабочих были чрезвычайно тяжелыми. Рабочий день законодательно не нормировался и фактически продолжался от 10 до 18 часов. Ми­зерная заработная плата не обеспечивала, как правило, прожи­точного минимума средней семьи, а приходившие из деревни на работу в город не могли здесь содержать семью, что создавало текучесть рабочей силы, а это в свою очередь стимулировало ис­пользование женского и детского труда. Конечно, по сравнению с доходами городской и деревенской бедноты зарплата промыш­ленного рабочего выглядела как весьма значительная и была при­тягательной для бедноты, рассматривавшей фабрично-заводско­го рабочего как человека «зажиточного», обеспеченного. На са­мом деле обеспеченным по самым скромным масштабам был лишь узкий слой высококвалифицированных рабочих (определенные категории работников железных дорог, машиностроителей, по­лиграфистов, механиков текстильной промышленности и неко­торые другие), которые оплачивались выше прожиточного ми­нимума, поэтому иногда могли дать своим детям образование, иметь некоторые сбережения и т.п.
Ухудшало положение рабочего сочетание капиталистической эксплуатации колониального типа с тяжелым бременем докапи­талистических методов эксплуатации, что особенно проявлялось