Елена Доброва - Громкие убийства

На 7 ноября 1932 года намечались широкие празднования пятнадцатой годовщины Великой Октябрьской революции. После парада, состоявшегося на Красной площади, все высокопоставленные партийные и государственные деятели с женами отправились на прием в Большой театр.

Однако одного дня для празднования такой знаменательной даты было мало. На следующий день, 8 ноября, в огромном банкетном зале состоялся еще один прием, на котором присутствовали Сталин и Аллилуева.

По свидетельству очевидцев, генсек сидел напротив своей жены и бросал в нее скатанные из хлебной мякоти шарики. Согласно другой версии, он кидал в Аллилуеву мандариновые корки.

Для Надежды Сергеевны, испытавшей такое унижение на глазах у нескольких сотен человек, праздник был безнадежно испорчен. Покинув банкетный зал, она направилась домой. Вместе с ней ушла и Полина Жемчужина, жена Молотова.

Некоторые утверждают, что в роли утешительницы выступала жена Орджоникидзе Зинаида, с которой у первой леди были дружеские отношения. Однако настоящих подруг у Аллилуевой практически не было, если не считать Александры Юлиановны Канель, главврача Кремлевской больницы.

Ночью того же дня Надежды Сергеевны не стало. Обнаружила ее бездыханное тело на полу в луже крови Каролина Васильевна Тиль, работавшая экономкой в доме генсека.

Светлана Аллилуева позже вспоминала: «Трясясь от страха, она прибежала к нам в детскую и позвала с собой няню, она ничего не могла говорить. Они пошли вместе. Мама лежала вся в крови возле своей кровати, в руке был маленький пистолет „вальтер“. Это дамское оружие за два года до страшной трагедии Надежде подарил ее брат Павел, работавший в 1930-е годы в советском торговом представительстве в Германии.

О том, был ли Сталин в ночь с 8 на 9 ноября 1932 года дома, точных сведений нет. Согласно одной версии, он уехал на дачу, Аллилуева несколько раз звонила ему туда, но он оставлял ее звонки без ответа.

По мнению сторонников второй версии, Иосиф Виссарионович находился дома, его спальня располагалась напротив комнаты супруги, поэтому не слышать выстрелов он не мог.

Молотов утверждал, что в ту страшную ночь Сталин, изрядно подкрепившийся спиртным на банкете, крепко спал в своей спальне. Его якобы расстроило известие о смерти жены, он даже плакал. Кроме того, Молотов добавлял, что Аллилуева «была в то время немного психопаткой».

Опасаясь утечки информации, Сталин лично контролировал все сообщения, поступавшие в прессу. Было важно продемонстрировать непричастность главы советского государства к произошедшему, отсюда и разговоры о том, что он был на даче и ничего не видел.

Однако из показаний одного из охранников следует обратное. В ту ночь он как раз находился на работе и задремал, когда его сон нарушил звук, похожий на стук закрывшейся двери.

Открыв глаза, мужчина увидел Сталина, выходившего из комнаты супруги. Таким образом, охранник мог услышать как звук хлопнувшей двери, так и пистолетный выстрел.

Люди, занимающиеся изучением данных по делу Аллилуевой, утверждают, что Сталин не обязательно стрелял сам. Он мог спровоцировать жену, и она покончила с собой в его присутствии.

Известно, что Надежда Аллилуева оставила предсмертное письмо, но Сталин уничтожил его сразу же после прочтения. Генсек не мог допустить, чтобы кто-то еще узнал содержание этого послания.

О том, что Аллилуева не покончила с собой, а была убита, свидетельствуют и другие факты. Так, дежуривший по Кремлевской больнице в ночь с 8 на 9 ноября 1932 года доктор Казаков, приглашенный освидетельствовать смерть первой леди, отказался подписывать составленный ранее акт о самоубийстве.

По мнению врача, выстрел производился с расстояния 3–4 м, причем погибшая не могла самостоятельно выстрелить себе в левый висок, поскольку не была левшой.

Александра Канель, приглашенная в кремлевскую квартиру Аллилуевой и Сталина 9 ноября, также отказалась подписывать медицинское заключение, согласно которому жена генсека скоропостижно скончалась от острого приступа аппендицита.

Не поставили свои подписи под этим документом и другие врачи Кремлевской больницы, в том числе доктор Левин и профессор Плетнев. Последние были арестованы во время чисток 1937 года и расстреляны.

Александру Канель отстранили от должности немного раньше, в 1935 году. Вскоре она умерла якобы от менингита. Так Сталин расправился с людьми, воспротивившимися его воле.

Сергей Миронович Киров (настоящая фамилия Костриков) является одной из центральных фигур в советской политике. Будучи активным участником трех русских революций и членом РСДРП(б), он принимал непосредственное участие в освобождении Кавказа от врагов советской власти.

Путь Кирова от простого партийного работника до секретаря ЦК ВКП(б) нельзя назвать очень длинным и трудным. Вышестоящее начальство отмечало целеустремленность и ответственность Сергея Мироновича. В 1921 году он был назначен секретарем ЦК Коммунистической партии Азербайджана, а через два года стал членом партийного ЦК.

В 1926 году Кирова перевели в Ленинград, на должность первого секретаря Ленинградского губкома (затем обкома) и Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б). В 1930 году его избрали членом Политбюро ЦК ВКП(б). Кроме того, в последние годы жизни Сергей Миронович занимал ответственные посты во ВЦИКе и Президиуме ЦИК СССР.

Популярность Кирова в одном из крупнейших городов страны не давала покоя Сталину. Ему нужен был какой-нибудь повод, чтобы отстранить противника от занимаемых должностей и постов, смерть Сергея Мироновича становилась панацеей ото всех бед.

Кирова убили 1 декабря 1934 года. На другой день в газетах появилось официальное сообщение, в котором приводились первичные результаты расследования, произведенного Народным Комиссариатом Внутренних Дел.

В ходе опроса свидетелей были установлены обстоятельства смерти высокопоставленного партийного деятеля: Киров готовился к докладу об итогах ноябрьского Пленума ЦК ВКП(б), 1 декабря 1934 года он, как обычно, должен был работать в Смольном.

Киров уже подходил к дверям своего служебного кабинета, когда некто Николаев выстрелил ему в затылок из револьвера. Убийцу задержали, а смертельно раненного Кирова перенесли в кабинет, где и оказали первую медицинскую помощь. Все это время Сергей Миронович находился в бессознательном состоянии.

К тому времени, когда в Смольном появились профессора Добротворский, Джанелизде и Гесс, оповещенные о разыгравшейся трагедии, у члена Политбюро ЦК уже не прощупывался пульс.