Мирослав Морозов - Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

Тем же вечером Октябрьский дал очередную оценку обста­новки, сложившейся под Севастополем:

«Информация для ориентировки.

1. Большинство моей артиллерии молчит, нет снарядов, много артиллерии погибло.

2. Авиация противника летает весь день на любой высоте, ищет по всем бухтам плавсредства, топит каждую баржу, каж­дый катер.

3. Наша авиация, по существу, не работает, сплошной об­стрел, непрерывно летают Me-109.

4. Весь южный берег Северной бухты — теперь передний край обороны. Пулеметный огонь с того берега.

5. Город разрушен, разрушается ежечасно, горит.

6. Противник захлебывается, но все еще наступает, живой силы у противника нет, все перебили. Противник собирает всех связистов, хозяйственников, обозников, собирает из ди­визии батальон и бросает в бой. Все он решает сейчас авиа­цией, артилерией (снарядов у него неограниченно много) и танками. Сейчас штурмует равелины 12-дм артиллерией.

7. Противник много и беспощадно расстреливает солдат за вялость, нежелание наступать.

8. Мы, сокращая фронт, собираем все в кулак, силы еще есть. Главное — боезапас.

9. Полностью уверен, что, разгромив 11–ю немецкую ар­мию под Севастополем, добьемся победы. Победа будет за нами, она уже за нами».

И далее, несмотря на весь кажущийся оптимизм предыду­щих пунктов:

«10. История запишет разбитого победителем, победите­ля — разгромленным. Октябрьский».

Иными словами, даже сам командующий СОРом уже не верил, что район можно удержать, успокаивая себя мыслью, что победа врага окажется поистине «пирровой».

21-е стало последним числом, когда сумма дневных и ноч­ных вылетов самолетов 3-й ОАГ превысила сотню. Затем по­следовал стремительный спад. Днем 22-го из-за приближе­ния линии фронта и непрекращающегося обстрела был ос­тавлен аэродром Куликово поле. Вечером немцам все-таки удалось перехватить группу штурмовиков и сбить из ее соста­ва Ил-2 ст. лейтенанта Горкуна. Охота на утренние и вечерние штурмовики продолжалась и на следующий день. Вечером тех суток обер-лейтенант Сетц записал в свой дневник: «В воз­духе почти ничего не происходило. Сегодня с утра я совер­шил прогулку над фронтом. В легкой облачности над Сева­стополем обычный артиллерийский и бомбовый фейерверк. Я летел на 1500 м. Зенитки почти не стреляли. Я не поверил своим глазам, когда единственный биплан рядом со своим аэродромом занимался околоземной акробатикой. Через ми­нуту он был сбит». Возможно, что 81-й жертвой немецкого аса стала «чайка» летчика Канченко, который, по советским данным, упал на землю после того, как получил ранение при штурмовке. Не исключено, что атаковавшую пару «мессер­шмиттов» просто не заметили — к тому времени служба ВНОС Севастопольского базового района ПВО частично была ис­треблена, а частично влилась в состав наземных частей. Хотя немцы претендовали на воздушные победы 24 и 27-го числа, по-видимому, И-153 Канченко стал их жертвой в небе Сева­стополя.

Тем временем бомбардировщики VIII авиакорпуса продол­жали наносить точечные удары по советским оборонительным позициям. В большинстве своем они достигали цели. В своем вечернем донесении 23 июня Октябрьский указывал: «Непре­рывные бомбардировки противника, выводящие из строя це­лые батальоны, непрерывные отражения танковых атак и пе­хотных привели к потере 50% основного состава войск. Мы потеряли много матчасти артиллерии. Войска значительно утомлены. Исходя изданных соотношения сил при отсутствии резервов, части СОРа не в состоянии удержать прежние рубе­жи обороны линии фронта 40 километров… (далее командую­щий давал географическую привязку нового рубежа обороны).

При условии ежедневной подачи пополнения, боезапасов этот новый рубеж обороны будем оборонять с прежним упор­ством. При задержке и перебоях в получении помощи и этого рубежа не удержать. Самые тяжелые условия обороны созда­ет авиация противника. Авиация ежедневно тысячами бомб все парализует. Бороться нам в Севастополе очень тяжело. За маленьким катером в бухте охотятся по 15 самолетов. Все [плав]средства перетоплены. Помогите бороться с авиацией противника. Все войска продолжают драться героически».

Командующий СОРом отнюдь не сгущал краски. В связи с прекращением активной фазы борьбы в воздухе с 20-х чисел июня летчики 77-й истребительной эскадры возобновили по­леты в качестве истребителей-бомбардировщиков с четырь­мя SC-50 на внешней подвеске. Отчасти это делалось и пото­му, что вступивший 23 июня временно в командование VIII авиакорпусом полковник фон Вильдт (Рихтгофен с частью штаба убыл в район Харькова для подготовки действий корпу­са по плану «Блау») посчитал необходимым дать отдых пило­там бомбардировщиков. Их нагрузка к этому времени превы­шала все мыслимые для человека нормы. Обер-лейтенант Ян­ке (Jahnke) из группы III/LG1 писал: «По моей летной книжке я подсчитал, что только с Михелем (очевидно, имелся в виду пилот бомбардировщика, в то время как Янке служил штурма­ном. — М. М.) вылетал 81 раз с 10 мая по 2 июля 1942 г. 2 и 4 июня по три раза в день с 6 часов до 12.30, 6 июня — четыре раза, 7 июня — пять раз и 11 июня даже семь раз на Севасто­поль. Каждый раз атака с пикирования иногда с единственной бомбой. Иногда в день мы производили до 16 пикирований. Мне кажется, что это произошло 26 июня, когда во время се­ми вылетов между 04.15 и 15.25 мы должны были наносить удары в 15 (!!!) метрах от нашего переднего края и должны были попасть. Это было трудное дело, особенно для того, кто должен был контролировать сброс. Я, к сожалению, не уве­рен, что все произошло там так, как должно было».

23 июня впервые за длительный промежуток времени «юн­керсы» группы III/LG1 не поднялись в воздух ни разу. Помимо отдыха начался отвод части сил корпуса в район Харькова, от­куда 28 июня группа армий «Юг» начала «решающее» наступ­ление летней кампании 1942 г. Одна за другой между 24 и 28 июня из Крыма убыли группы III/KG76, M/StG77 [уточнить номер части — Прим. lenok555 ] и III/JG3. Груп­па III/JG77 передислоцировалась на аэродромы Керченского полуострова, чтобы сменить направляемую в бассейн Среди­земного моря 1-ю группу этой же эскадры. Вследствие всех этих событий в период с 24 по 27 июня самолеты авиакорпуса совершали в среднем по 400 самолето-вылетов в день, хотя в предыдущую неделю эта цифра держалась на уровне 671. Тем не менее защитники Севастополя не почувствовали никакого облегчения — с учетом сократившейся территории СОРа и уменьшения числа потенциальных целей интенсивность нале­тов осталась на старом уровне, если не возросла. Почти все участники обороны города вспоминают о «мессершмиттах», которые носились над землей на бреющей высоте. В отчете 3-й ОАГ писалось: «Не встречая почти никакого противодей­ствия с земли, высоты бомбардировщиков снижены до 800—1000 метров, а истребители систематически охотятся даже за отдельными автомашинами». Впрочем, охота шла не только за машинами, которые в условиях нехватки бензина и так со­вершали весьма ограниченное число рейсов, а за повозками и отдельными группами людей. Для противодействия «воз­душным пиратам» командование базового района ПВО орга­низовало «пулеметные засады». Они представляли собой счетверенные установки пулеметов «максим» на автомобиль­ном шасси, которые в количестве одной-двух занимали хоро­шо замаскированные позиции вдоль дорог. Вполне возможно, что «мессершмитт» фельдфебеля Бернауера (Bernauer) из 4/JG77, который, по немецким данным, «упал на землю по не­известной причине над Севастополем» 27 июня, был сбит именно такой установкой. Конечно же, уничтожение одного истребителя не могло заставить немцев отказаться от подоб­ного рода охоты. Все дневные перемещения по территории СОРа сократились до минимума, а за короткую летнюю ночь немногочисленные уцелевшие транспортные средства даже не успевали развезти те скудные запасы боеприпасов, кото­рые доставляли подводные лодки и транспортная авиация.