Мирослав Морозов - Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

Хуже пришлось «Грузии». С 20.25 в течение получаса ее атаковали около 40 бомбардировщиков, сбросивших пример­но 150 авиабомб. Во время отражения налета с транспорта вели огонь пять 45-мм пушек, два пулемета ДШК и шесть спа­ренных 12,7-мм пулеметов «Кольт». Интенсивный огонь вели корабли охранения и два самолета СБ, сопровождавшие кон­вой до 21 часа. Прямых попаданий в «Грузию» не было, но тройка «юнкерсов» из III/LG1 смогла добиться близких разры­вов двух 250-кг авиабомб в 10 м от кормы. Хотя теплоход и не получил прямых попаданий, как об этом доложили немецкие пилоты, в результате взрывов разошлись швы в кормовой час­ти корпуса и в туннели гребных валов начала поступать вода.

Руль заклинило в положении «право на борт», но с помо­щью бойцов, находившихся на судне (транспорт перевозил 708 человек маршевого пополнения и 526 т боеприпасов), ко­манде удалось поставить его в нулевое положение. Все ком­пасы вышли из строя, кормовой пулемет «Кольт» сорвало с тумбы. Взрывной волной за борт сбросило трех красноармей­цев, которых подобрал сторожевой катер.

В 20.45 «Грузия» подверглась атаке 12 торпедоносцев, сбросивших около 20 торпед. Одна из них прошла под дни­щем в районы ходового мостика, а от остальных транспорт ук­лонился. Проходя над судном, «хейнкели» поливали его палу­бу пулеметным огнем. Осушительная система не справлялась с откачкой воды из туннелей гребных валов. В помощь коман­де выделили 70 красноармейцев, которые отливали воду руч­ными помпами и ведрами. В 40 милях от подходной точки фарватера № 3 «Т-409», включив кильватерный огонь, повел за собой транспорт. К 22 часам трюмы № 3 и 4 оказались запол­ненными водой, в воде работали также гребные валы. В 03.30 затопило румпельное отделение, иллюминаторы кают 2-го класса оказались в воде, но, несмотря на это, «Грузия» про­должала идти своим ходом и в 04.30 вошла в Севастополь­скую бухту. С трудом развернувшееся в Южной бухте на тра­верзе Минной пристани судно встретил буксир «СП-2» и на­чал принимать концы для буксировки. В этот момент «Грузия» была внезапно атакована одиночным разведывательным Ju-88, который добился прямых попаданий двух SC-500 в ма­шинное отделение. Транспорт сразу же начал погружаться кормой с быстрым нарастанием крена на правый борт. Вслед за этим взорвались котлы или часть боеприпасов. Разломив­шись пополам, теплоход быстро пошел ко дну, большая часть находившихся на нем людей погибла. Из перевозившихся бо­еприпасов в последующие дни при помощи водолазов уда­лось спасти только 38 тонн. Гибель на борту «Грузии» пример­но 500 тонн снарядов поистине нокаутировала советскую оборону. На береговых батареях еще оставалось некоторое количество снарядов, но полевая и особенно зенитная артил­лерия расстреляли почти все, что имелось к началу штурма.

В ночь на 14-е Октябрьский дал телеграмму: «Елисееву (начальник штаба ЧФ, руководивший действиями кораблей из баз Кавказа. — М. М.), копия Исакову.

Положение с людьми и особенно боезапасом на грани ка­тастрофы, 76-мм для ЗА осталось по 15 снарядов на орудие. Бои продолжаются жестокие. Надо еще раз пойти на риск на­править мне крейсер «М» («Молотов». — М. М.), который дос­тавит хотя бы 3000 человек маршевого пополнения, прошу вооружения и максимум комплектов боезапаса, что я просил в своих телеграммах. Срочно шлите, жду».

С этого момента главная сила отражения вражеских на­земных атак — артиллерия — стала снабжаться исключительно «с колес». Это означало, что в течение дня она могла отстре­лять только то количество снарядов, которое было доставле­но боевыми кораблями и подводными лодками в течение предшествующей ночи. При этом эти боеприпасы еще следо­вало успеть распределить и доставить до рассвета на линию фронта, поскольку сделать это в течение дня из-за господ­ства вражеской авиации становилось все затруднительней.

Вернемся к событиям трагического 13 июня.

Не удалось избежать гибели и высланному навстречу «Гру­зии» тральщику «Т-413». В 0 часов он вышел навстречу кон­вою, но в темноте разминулся с ним и остался на позиции ожидания близ мыса Фиолент. Странно, но даже после того, как конвой вошел в Севастопольскую бухту и «Грузия» была потоплена, «Т-413» так и не получил приказа вернуться в порт. Утром он был обстрелян батареей противника из района Ба­лаклавы, после чего командир решил встать в мертвой зоне под берегом, чтобы дать команде спокойно пообедать. При­нять пищу не успели — в 11.15 внезапно появились две груп­пы Ju-87 до 15 машин в каждой. В считаные минуты корабль получил четыре прямых попадания, не считая повреждений от близких разрывов. Такой дозы хватило бы даже эсминцу, и уже через полчаса «Т-413» затонул.

С рассвета немцы продолжили наступать по всему фронту. Колонны бомбардировщиков с небольших высот продолжали наносить удары не только по опорным пунктам и артиллерий­ским позициям, но по любым сколько-нибудь заслуживаю­щим внимание целям. «А враг неистовствует, — вспоминал Жидилов. — С рассвета дотемна воют над головой фашист­ские самолеты. Наши походные кухни стоят с погашенными топками: чуть покажется дымок — сверху падают бомбы. В те­чение дня кухня четвертого батальона трижды подвергалась ударам с воздуха, пока от нее ничего не осталось. Только к вечеру начальнику продовольственного снабжения батальона удалось организовать приготовление обеда, использовав плиту в одном из полуразрушенных домов на Лабораторном шоссе. «Противник перешел к подавлению походных кухонь», — появляется запись в нашей оперативной сводке».

Под прикрытием мощного огневого вала немецкая пехота продолжала развивать наступление в южном направлении от станции Мекензиевые горы. «13 июня, — писал в мемуарах Манштейн, — храбрым солдатам 16-го пехотного полка 22-й дивизии (командир полка полковник фон Холтитц) удалось овладеть фортом «Сталин», перед которым зимой было оста­новлено наступление полка. Дух нашей пехоты можно видеть на примере одного раненого из этого полка. Указывая на свою раздробленную руку и перевязанную голову, он гово­рит: «Это не так уж плохо — зато в наших руках «Сталин»!»

Уважаемый читатель, прочитав эти строки, вы, наверное, представили массивное сооружение с бетонными дотами, бронеколпаками и подземными потернами. И напрасно. На самом деле столь «грозное» название носила 365-я зенитная батарея 110-го зенитного полка. Орудийные площадки 76-мм зенитных орудий действительно были бетонированными и уг­лубленными в землю примерно на метр, но в остальном бата­рея не имела никаких долговременных сооружений. С перво­го дня немецкого наступления она ежедневно подвергалась ожесточенному обстрелу и бомбардировкам. Первый коман­дир батареи Матвеев был несколько раз ранен. Ему оторвало руку, ранило в голову, в бок, но он продолжал командовать ба­тареей и убыл с позиции только 10 июня, когда из-за потери крови окончательно потерял сознание. С этого момента бата­рею возглавил лейтенант Иван Пьянзин. С 10 июня уцелевшие пушки вели огонь по немецким штурмовым орудиям на под­ступах к станции, заметно сдерживая вражеское продвиже­ние. Удалось отбить все атаки и 12 июня, после чего немцы разработали для захвата батареи специальный план. Даль­нейшие их действия были описаны в «Дополнениях к доклад­ным запискам об иностранных укреплениях» инспектора ин­женерных и крепостных войск вермахта от 1 апреля 1943 г.: