Лев Остерман - О, Солон!

"Они (афиняне — Л. О.) осадили Андрос, желая захватить остров. Андрос был первым островом, от которого Фемистокл потребовал денег. Андросцы, однако, отказались выдать деньги. Фемистокл велел тогда объявить андросцам, что афиняне прибыли с двумя великими божествами — Убеждением и Принуждением, так что андросцам безусловно придется заплатить деньги. Андросцы отвечали на это: "Действительно, Афины, должно быть велики и богаты, если с такими благосклонными богами преуспевают в жизни. Что же до них, андросцев, то они, напротив, до крайности бедны землей и к тому же два ни на что не годных божества не покидают их острова, который стал даже их излюбленным местопребыванием. Это именно — Бедность и Беспомощность. С этими-то божествами андросцы не могут уплатить деньги: ведь могущество Афин никогда не превзойдет их немощи". Так они отвечали и, не заплатив денег, подверглись осаде". (VIII, 112)

Однако то, о чем историк рассказывает дальше, имеет прямое отношение к интересующей нас теме лидерства в демократии:

"А Фемистокл, — продолжает Геродот, — в своей ненасытной алчности посылал и на другие острова тех же самых вестников, которых раньше отправлял к царю. Вестники требовали денег, угрожая в случае отказа, что Фемистокл явится с эллинским флотом и осадой возьмет их город. Такими угрозами Фемистокл заставил каристян и паросцев выплатить огромные суммы денег. Жители этих островов услышав, что Андрос осажден за приверженность к персам и что Фемистокл имеет решающее слово среди эллинских военачальников, устрашились и послали денег. Заплатили ли деньги и другие острова, я не могу сказать, но думаю, впрочем, что Карист и Парос были не единственными… Так Фемистокл, стоя на якоре у Андроса, собирал деньги с островов тайно от прочих военачальников". (VIII, 112)

Кстати говоря, взять Андрос Фемистоклу так и не удалось. Но не в этом соль. Облик "спасителя отечества", как не раз, и в общем-то справедливо, называли Фемистокла последующие историки, приобретает на наших глазах новые черты. Не слишком благовидными были и те его "военные хитрости", о которых рассказано выше. Теперь же нам, видимо, придется признать, что был он человеком без совести и, как говаривали в прошлом веке, "крепко на руку нечист". У Геродота есть тому еще одно яркое свидетельство. Я бы мог его процитировать раньше, но здесь оно более уместно.

Напомню, что решающей морской битве у Саламина предшествовало сравнительно малозначащее столкновение греческого и персидского флотов у мыса Артемисий. С ним связаны кое-какие весьма любопытные подробности, касающиеся Фемистокла. Предоставляю слово Геродоту. Он пишет:

"Итак, эллинские корабли прибыли тогда к Артемисию. Между тем, увидев огромный флот противника на якоре у Афет и что всюду полно вражеских кораблей (ведь против ожидания силы варваров оказались гораздо более значительными), эллины устрашились и решили снова бежать во внутренние воды Эллады. Узнав об этом, евбейцы просили Еврибиада подождать по крайней мерее хоть немного, пока они тайно не отправят детей и челядь в безопасное место. Еврибиад, однако, отклонил их просьбу, и тогда евбейцы обратились к афинскому военачальнику Фемистоклу. Им удалось за 30 талантов подкупить Фемистокла, и тот склонил эллинов остаться и дать морскую битву перед Евбеей.

Фемистокл же сумел убедить эллинов подождать вот каким образом: из этих денег он отдал Еврибиаду 5 талантов как будто бы из своего личного достояния. Когда Фемистокл уговорил Еврибиада, то среди прочих военачальников оставался только один противник — коринфский военачальник Адимант, сын Окита. Он заявил, что отплывает и не останется у Артемисия. К нему-то обратился Фемистокл и с клятвой сказал; "Ты не покинешь нас на произвол судьбы, так как я обещаю тебе более щедрые дары, чем даст тебе мидийский царь за измену союзникам". С этими словами он тотчас же послал на корабль Адиманта 3 таланта серебра. Так-то Фемистокл сумел привлечь на свою сторону денежными подарками обоих военачальников и оказал услугу евбейцам. Сам же Фемистокл тоже не остался в накладе, утаив остальные деньги". (VIII, 5)

Впоследствии против Фемистокла будет возбужден судебный процесс. Весьма вероятно, что Геродот почерпнул сведения о неприглядных поступках тогдашнего лидера демократов из обвинительного заключения по этому процессу.

Трудно сказать, насколько широко была известна афинскому народу вся подоплека деяний Фемистокла. Сам он, надо полагать, ее не рекламировал. Тем не менее, я хочу обратить внимание читателя на некоторые факты, которые мне кажутся весьма примечательными.

Весной 479 г. Фемистокл не был переизбран стратегом. Зато избрали на эту должность его соперника и недавнего изгнанника Аристида. (За доблесть, проявленную в сражении с персами, он был досрочно возвращен в Афины). Более того, афиняне никак не отметили роль Фемистокла в морской битве у Саламина. А ведь он командовал афинским флотом! Что же произошло? Я не нахожу этому другого объяснения кроме того, что своекорыстная и безнравственная оборотная сторона некоторых действий Фемистокла стала известна гражданам Афин и возбудила их недовольство. Только спартанцы воздали должное если и не военной доблести Фемистокла, то его уму. По свидетельству Геродота:

"… слава Фемистокла как мужа, безусловно умнейшего из эллинов, прогремела по всей Элладе. Но так как сражавшиеся вместе с ним при Саламине не признали Фемистокла победителем и не почтили его, то он вскоре после этого отправился в Лакедемон, чтобы получить там почести. Лакедемоняне приняли его достойно и с великими почестями. Правда, награду за доблесть (венок из оливковых ветвей) они дали Еврибиаду, а самому Фемистоклу — награду за мудрость и проницательность — также оливковый венок. Они подарили ему колесницу, самую прекрасную в Спарте. Осыпав Фемистокла похвалами, они при отъезде дали ему свиту из 300 отборных спартанцев, называемых «всадниками», которые провожали гостя до тегейской границы. Фемистокл был, насколько мы знаем, единственным человеком, которому спартанцы дали такую свиту". (VIII, 124)

Между тем Мардоний направил в Афины царя дружественной персам Македонии Александра I (великий полководец — был Александр II) с предложением почетного мира и союза против Спарты. Александр говорил афинянам, что войско Мардония намного сильнее, чем армия, какую могут выставить греки, и если Афины не воспользуются возможностью почетного выхода из войны с Персией, то будут разгромлены и уничтожены. Встревоженные спартанцы тоже направили послов в Афины. Они призывали афинян "не изменять делу эллинов".

Но, воодушевленные победой у Саламина, афиняне не нуждались в поощрении своей доблести. Их ответ Александру, как его приводит Геродот, исполнен достоинства: