Лев Остерман - О, Солон!

Кожевник:
"О старейшины, о судьи! Трехгрошовые друзья!
Я ли правдой и неправдой не растил вас, не кормил?
Помогите, избивают заговорщики меня".
Предводитель полухория:
"И за дело! Ты ведь общий жрешь без жеребьевки пай!
Ты ведь щупаешь, как смоквы, у ответчиков бока,
Что, созрели уж для взятки или пусть еще растут.
Ты ведь ищешь среди граждан побогаче дурачков,
Почестнее, поглупее выбираешь простака,
С херсонесского надела вызываешь и в суде
Мигом скрутишь, на лопатки опрокинешь и с сумой
Пустишь по миру скитаться. Всем давно ты омерзел".

"Демосфен — Внизу людей ты видишь сотни, тысячи?
Колбасник — Конечно, вижу.
Демосфен — Всеми будешь ты владеть.
И рынком, и собранием, и гаванью.
Вертеть Советом будешь и стратегов брить,
Судить, рядить и девок в Пританей водить.
Колбасник — Все я?
Демосфен — Все ты! Да видишь ты не все еще!
Сюда, повыше на лоток вскарабкайся!
Теперь ты видишь море, острова на нем?
Колбасник — Все вижу.
Демосфен — Барки, корабли с товарами?
Колбасник — И барки вижу.
Демосфен — Как же не счастливчик ты?
Теперь окинь-ка правым глазом Карию,
А левым Карфаген.
Колбасник — Глаза я вывихну!
И, верно, уж косое счастье ждет меня.
Демосфен — Тобою будет все это распродано!
Все сбудется, как говорят гадания.
О человек могучий!
Колбасник — Только как же так
Я человеком стану из колбасников?
Демосфен — За то велик и будешь, что ты эдакий
Подлец, наглец, буян, горлан проулочный.
Колбасник — Нет о себе я мненья невысокого!
Демосфен — Ах, боги, почему же невысокого?
Иль за собой ты знаешь что похвальное,
Иль ты из благородных?
Колбасник — Вот уж это — нет!
Скорее из негодных!
Демосфен — Счастлив жребий твой!
С рождением, я вижу, повезло тебе.
Колбасник — Голубчик, да ведь я же малограмотен
Читать умею, да и то едва-едва.
Демосфен — В том и беда, что все же хоть едва-едва!
Ведь демагогом быть — не дело грамотных,
Не дело граждан честных и порядочных,
Но неучей негодных.
………………………………….
Колбасник — А все-таки
Дивлюсь, как заправлять я стану городом.
Демосфен — Заправишь славно. Делай то, что делаешь:
Мели, толки, покруче фарш замешивай,
Подперчивай, подсаливай, подмасливай
Да подсласти словечками повкрадчивей.
А в общем, как рожден ты демагогом быть,
С пропойным басом проходимец рыночный,
Всем одарен ты, чтобы стать правителем".

Кожевник:
О Народ! Как же может другой гражданин тебя жарче любить и сильнее?
Ведь с тех пор, как сижу я в Совете, казну я деньгами наполнил доверху
Я одних заморил, а других задушил, запугал, обобрал и опутал,
Никого не жалел я из граждан, тебе одному угодить помышляя.

"Колбасник:
Рассказа стоит, право, происшествие
Бегом сейчас же я догнал Кожевника.
Придя в Совет, лавины слов грохочущих
Метать он стал на всадников, в измене их
Изобличая; скалы выворачивая,
Пугая, громыхая, убеждая всех.
Совет такой кислятины наслушавшись,
Насупил брови грозно, набок рот скривил,
Сидел горчицы горше. Чуть заметил я,
Что речью он опутан клеветнической
И дерзкими обманут ухищреньями,
Взмолился так: "О Бесы плутен, Жулики,
Ты Дуриндас, вы, Надувалы мелкие,
Ты, Рынок, ум и сердце воспитавший мой, —
В меня вселите наглость! Речь проворную
Голос зычный и бесстыдный дайте мне!"
Усердно так молился я, и справа тут
Прогрохотал вдруг некий муж, обклавшийся.
Я принял добрый знак с благоговением,
Решетку задом выставил и заорал
Что было сил: "О граждане! Я с добрыми
Пришел вестями. Первым рассказать хочу.
С тех пор вот, как война на нас обрушилась,
Сельдей на рынке не видал дешевле я".
Тут лица тотчас же у них разгладились,
И был увенчан я за вести добрые.
И внес я снова предложенье тайное:
"Дабы за грош купить селедок дюжину, —
Конфисковать все миски у горшечников".
Рукоплескать мужи Совета начали
И, рот разинув, на меня уставились.
Кожевник это видит. Тут уж понял он,
Какою речью угодить советникам,
И внес такое предложенье: "Граждане!
Мне справедливым кажется на радостях,
В знак благодарности за вести добрые
Сто телок в жертву принести владычице".
Тут вновь Совет к нему склонился милостью.
Но одолеть навозом я не дал себя.
Второю сотней телок обогнал его,
Да Артемиде коз к тому же тысячу
Зарезать предложил, когда за грош один
Снеточки продаваться станут сотнями.
И вновь Совет склонился одобрительно
Ко мне. А тот, заслышав это, вздор такой
Заговорил, что стражники с пританами
Его стащили силой. А советники
Вскочили с мест и о сельдях заспорили.
А тот их просит подождать немножечко:
"Послушайте посла из Лакедемона
Принес он снова предложенья мирные".
Те заорали как один: "Ну нет, дружок.
Прослышали враги, что нынче дешевы
У нас селедки, мира захотелось им.
Нам мир не нужен. Дальше пусть идет война!
Пританы, распустить Совет!" И в стороны
Через канат попрыгали. На рынок тут
Я побежал и все, что было, луковиц
И зелени скупил. Когда ж к сельдям они
Приправ искали, даром их попотчевал.
Они тут захлебнулись в благодарностях,
Задохлись в лести, в похвалах рассыпались.
И так-то вот за луку горсть и зелени
Совет принес я скрученным и связанным".

"А на тех, кто кричит: "Не продам ни за что я афинян толпы беспокойной,
Но стоять за нее буду грудью всегда". Ведь сознайся, отец мой, ты сам же
В господа над собой выбираешь таких, поддаваясь на льстивые речи.
А они между тем набивают мошну и за раз по полсотни талантов
Вымогают нахально с других городов, и грозят, и пугают при этом:
"Вы дадите мне дань, иль иначе у вас не оставлю я камня на камне".
Ты же, властью великой любуясь своей, подъедаешь объедков остатки".