Юлия Пушнова - Клеопатра: История любви и царствования

Полную меру унижения брата испытал Птолемей XII, когда прибыл на Родос. Посыльный, который должен был пригласить Катона к царю, вернулся слишком скоро. В глазах прятался испуг. Катон не придет и просит Птолемея самого явиться во дворец. Причина была весьма оскорбительная для царя. Наместник принял... слабительное и не мог выйти из своих покоев. Лишенный царства, денег, уважения, человеческого достоинства, Птолемей покорно отправился в дом Катона. Сопровождавшие его люди недоумевали: неужели все так безнадежно? В доме наместника их ждал еще один удар – Катон не вышел встретить царя. Он спокойно продолжал сидеть даже тогда, когда Птолемей показался в дверях его комнаты. Он любезно поприветствовал египтянина, но не проявил к нему подобающего уважения. Птолемей был потрясен и раздавлен. В беседе с Катоном он откровенно рассказал о причинах, побудивших его к отъезду из столицы. Однако Катон возразил: в Александрии не было открытого восстания. Народ, конечно, требовал, чтобы царь добивался возвращения Кипра – исконной части государства Птолемеев, но никто не угрожал царю. Александрийцы могли только настаивать на расторжении заключенного недавно договора о дружбе с Римом.

Птолемей был охвачен истинно благородным негодованием. Двадцать лет он добивался признания! Он не допустит, чтобы простонародье разрушило то, что стоило ему стольких унижений и жертв. Чернь увидит, кто настоящий правитель в стране. Он пока еще царь! Вот только Рим должен поддержать его в этой борьбе против недовольных. Он ведь может теперь надеяться на римские войска?

Слово «должен» вызвало у Катона насмешливую улыбку, упоминание о римских войсках – недоумение. Катон догадывался, что истинной причиной бегства из Александрии была обычная трусость. Царь ждет поддержки Рима? А знает ли он, какие потребуются усилия и расходы для того, чтобы привлечь на свою сторону по настоящему влиятельных людей? Даже если царь решит распродать весь Египет, ему вряд ли хватит средств. Он, Катон, не советует ему при сложившихся обстоятельствах ехать в Рим. Разумнее было бы сейчас вернуться в Александрию. Может быть, возможно еще договориться со своими подданными? Катон готов предложить свои услуги в качестве посредника. Безусловно, это обойдется Птолемею в некоторую сумму, но это будет гораздо дешевле, чем поездка в Рим.

Царь нашел в себе силы удалиться с высоко поднятой головой. Он не мог пожаловаться на грубость или неуважение. Теперь не мог.

Корабль Птолемея все же не взял курс на Александрию. Птолемей боялся и не пытался уже этого скрывать. Только в Италию! Только в Рим!

После поспешного бегства Птолемея египтяне, недолго думая, передали трон его дочери – Клеопатре VI. Она была старше Береники и Клеопатры VII. Жрецы не торопились считать царя низложенным, а споры по поводу принадлежности трона еще не прекратились. Многие считали, что царицей должна стать Береника. Кроме этого, подрастали Арсиноя , младшая дочь Птолемея, и два его сына, которые носили имя своего отца. Правда, они еще слишком малы для царского трона. Народ Египта был крайне обеспокоен поспешным бегством царя. Не известны были его судьба и намерения. В стране сложилась крайне тревожная обстановка. Недовольные своим тяжелым положением, измученные произволом чиновников крестьяне грозили бросить работу и уйти со своих мест.

Тяжело переживала предательство отца и Клеопатра. Она часто сопровождала его в поездках за пределы Египта, была в курсе всех политических интриг, интересовалась отношениями с Римом. Она давно не была той беспечной девочкой, какой ее помнили лишь год назад. Не прост был жизненный опыт, накопленный в последнее время.

«После того как мудрый Тот выиграл у Луны пять дней и присоединил их к солнечному году, богиня неба обрела возможность рождать по годному ребенку в каждый из пяти предновогодних дней.

В первый день она родила Осириса. Когда младенец появился на свет, он так громко заплакал, что это могло означать только одно: в мир явился величайший из богов! В то же мгновение голос свыше возвестил:

«Люди и боги! В мир пришел Властелин Всего!»

Во второй день родился Хор. Хор и Осирис были сыновьями Ра.

В третий день родился Сет, сын Геба, Бог в виде человека со звериной мордой, с красными глазами и красными волосами, повелитель стихийных бедствий и войн, бог мертвой пустыни. Он появился из бока матери Нут раньше положенного срока.

В четвертый день родилась Исида, дочь Тота, богиня супружеской верности, материнства и любви, защитница умерших на Загробном Суде. Своего брата и мужа Осириса Исида любила еще до рождения, когда пребывала во чреве богини Нут.

В пятый день родилась дочь Геба, сестра и жена Сета, которой суждено было стать, как и Исиде, покровительницей умерших.

Когда Осирис повзрослел, он унаследовал трон Геба и стал земным владыкой...» Клеопатра отложила папирус. По стене прыгал солнечный луч. Клеопатра усмехнулась – у младшего брата опять в руках кусочек старого зеркала. Как он стал в последнее время раздражать ее своим детским непослушанием, тем, что никак не хотел говорить с ней об отце, о проблемах ее страны. Как только она начинала подобный разговор, он убегал. Исида любила своего брата еще до рождения. Любит ли она, Клеопатра, своих братьев настолько, чтобы стать женой одному из них? Если бы отец повелел, тогда может быть. Хотя гораздо больший интерес вызывали у нее мужчины намного старше нее. Слуга, который готовил ее отцу повозку и крепко держал мускулистыми смуглыми руками за поводья коня. Она не скрывала того, что наблюдает за ним. Раб из той страны, где живут люди с гладкой и очень черной кожей, приносил ей каждый вечер огромный чан с теплой водой для ванны. Клеопатра прекрасно осознавала свою расцветающую красоту и потуже затягивала пояс одежды, подчеркивая тонкую талию. Не дожидаясь, пока раб выйдет из комнаты, она сбрасывала одежду и погружалась в теплую воду ванны. Браслеты на руках звенели, раб вздрагивал, не смея оглянуться. Клеопатра улыбалась и долго смотрела, как стекают капли воды с гладкой кожи рук... А однажды она увидела, как этот раб вдруг крепко сжал в объятьях не знакомую ей девушку. Девушка вскрикнула и приникла губами к губам раба. Их объятья были так прекрасны, а поцелуй наполнен таким не понятным Клеопатре чувством, что она растерялась. Она стояла и смотрела, пока, так же обнявшись, юноша и девушка не ушли куда-то в темноту. В груди все пылало, дыхание сбилось, и сердце колотилось так сильно, как никогда. Это было похоже на сильный страх. Но Клеопатра не знала страха. Даже когда она подслушала разговор отца с советником о предстоящем побеге в Рим, ей не было страшно. А сейчас вдруг непонятное чувство заставило ее, дочь царя, прятаться за колонной дворца, прижимая руки к груди, захлебываясь слезами...