Владимир Янин - Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода

Если положение И. И. Кауфмана не выдерживает критики, то и присоединяясь к любому из остальных существующих в настоящее время положений, мы окажемся в порочном кругу. Москвичи в 1410 г. знают какую-то счетную величину, подразделявшуюся на 28,8 единицы, родственную новгородской единице, а в Новгороде эта величина появляется позднее, чем в Москве. В то же время эта величина не вытекает из структуры московской денежной системы.

Совершенно очевидно, что выход из этого круга возможен лишь при условии более подробного изучения происхождения новгородской системы. Объясняя равенство позднейшего новгородского рубля 216 денгам как результат приспособления московской денги к уже сложившемуся в Новгороде рублю в 170,1 г, мы не способны объяснить происхождение величины этого рубля. Признав заимствование немецкой системы в 1410 г., мы не объясним проникновение некоторых элементов этой системы в Москву около того же года. По-видимому, нужно предполагать, что специфический новгородский счет с подразделением гривны серебра на 15 гривен и 216 мелких единиц сложился в более раннее время, нежели это принято считать. Очень может быть, что около 1410 г. эта гривна приравнивалась еще не 15 гривнам, а сохраняла неизменным прежнее равенство 7,5 гривнам, которое провозглашено показаниями «Статьи о бесчестии» [420], приравнивающей гривну серебра 7,5 гривнам кун. В таком случае гривна кун приравнивается к 28,8 мелких единиц, т. е. тому количеству, на которое понижен вес рубля в Москве около 1410 г. Однако все эти вопросы уводят нас в сторону; решать их следует на более широком материале и в специальном исследовании. Здесь же отметим, что величина понижения рубля при Василии Дмитриевиче находит метрологическое обоснование в позднейших показаниях денежного счета, а ее исчисление позволяет вновь поставить серьезную источниковедческую проблему.

Практически эта величина (26,43 г) составляет ровно 1/7 старого рубля (184,28 г: 26,43 г = 7), а соотношение новой нормы со старой в силу этого оказывается равным отношению 6: 7. Это также весьма рациональное и удобное отношение. Шесть старых денег равны семи новым пореформенным.

Особо отметим тот факт, что московская метрология не ограничивает свои расчеты набором чисто московских единиц. Она обращается к величинам, сложившимся в Новгороде, и это очень важно, так как показывает родство и взаимопроникновение областных русских денежных систем задолго до того времени, когда, как принято считать, предпринимаются первые шаги по сближению русских областных систем и их унификации.

Мы не можем подробно остановиться на таком же изучении денежных реформ периода княжения Василия Темного. В настоящее время определены хронологические этапы понижения монетной нормы в этот период, но самые нормы выяснены лишь предварительно, что оставляет простор для разных их истолкований, не позволяя в то же время отстаивать предпочтительно то или иное толкование.

Н. Д. Мец, построившая хронологическую классификацию монет Василия Темного, говорит о трех реформах, которые были осуществлены в этот период [421]. Для нас сейчас важен окончательный результат этих реформ. К концу правления Василия вес московской денги был понижен ровно вдвое, будучи приравнен к 0,40 г. Структура рубля при этом сохранилась: он продолжал оставаться равным 200 денгам и, следовательно, теоретически весил 78,92 г. Это исключительно рациональное отношение рубля середины XV в. к рублю начала 1420-х годов говорит о том, что при промежуточных реформах из старых рублей изымались метрологически обоснованные величины. В противном случае была бы нарушена и окончательная рациональность отношений.

Последствия общего понижения монетных норм при Василии Темном хорошо известны. Московская денга упала в весе вдвое. Новгородская же денга сохранила свой исходный вес и в силу этого была приравнена к двум московским денгам. Это удобное соотношение легло в основу объединения русской денежной системы, превращая ее в национальную денежную систему Русского государства:

московский рубль (78,92 г) = 10 гривнам (по 7,89 г);

гривна = 10 новгородским денгам (по 0,79 г) =

20 московским денгам (по 0,40 г).

До сих пор неизвестна крайняя дата существования областной новгородской денежной системы с рублем в 170,1 г и с подразделением его на 15 гривен (по 11,34 г) и на 216 денег (по 0,79 г) и с гривной в 14 денег. По-видимому, концом ее признается прекращение самостоятельной монетной чеканки в связи с присоединением Новгородской земли к Москве, коль скоро фактическое объединение систем относят ко времени Ивана III [422]. Однако мы знаем, как живучи бывают старые традиции в денежном обращении, знаем также, что памятники самого конца ХV в. оговариваются в случаев применения в Новгородских землях расчетов по московской денежной системе. Поэтому вполне естественно думать, что отмирание областной системы в Новгороде было постепенным и затяжным.

Известное подтверждение этому мы находим при рассмотрении реформы Елены Глинской, проведенной в 1533–1535 гг. Эта реформа подробно описана в летописи и изучена на многочисленных нумизматических материалах [423]. Метрологический ее смысл заключается в том, что из гривенки серебра стали чеканить не 260 денег-новгородок как прежде, а 300 копеек. Прибегая к простому арифметическому делению гривенки на 300 единиц, мы могли бы говорить, что новый монетный вес был приравнен к 0,68 г, но в силу неизбежного отпадения крох при чеканке он в действительности равнялся приблизительно 0,67 г, что определяет официальную величину рубля Елены Глинской около 67 г.

Сравнив вес нового рубля с весом предшествующего рубля Василия III, мы видим, что разница составляет 11 с небольшим граммов, что точно соответствует величине новгородской гривны (11,34 г). Если это действительно так, то официальную величину рубля Елены Глинской следует исчислять в 67,58 г, а официальную величину копейки – в 0,675 г.

Практически эта величина составляет 6/7 прежней денги-новгородки. Иными словами, и при проведении реформы 1534–1535 гг. семь новых монет равнялись шести старым, подобно тому, как это было во время реформы Василия Дмитриевича.

Можно думать, что это соотношение (7: 6) было наиболее приемлемым для финансистов Российского государства, если для его получения обращаются к величинам не московской, а новгородской системы, кажущимся несколько чужеродными для московских денежных единиц. Во всяком случае с ликвидацией новгородской системы, ставшей очевидной после реформы 1535 г., московские экономисты остаются не только с национальной системой денежных единиц, но и с метрологическими традициями денежного дела, с опытом, накопленным во время ряда предшествующих денежных реформ.