Евгений Тарле - Бородино

Напомним вкратце, как тут развертывались события. Вице-король Евгений Богарне начал в пятом часу атаку деревни Бородино, защищенной отрядом лейб-егерей. Атаку вице-король Евгений поручил дивизионному генералу Дельзону, который, разделив дивизию, одновременно напал на деревню Бородино с двух сторон.

Уже с 11 часов вечера 25 августа начались (точнее, продолжались ускоренным темпом) работы по укреплению батареи, установленной на Курганной высоте генералом Раевским, который в своем рапорте писал: «Видя по положению места, что неприятель поведет атаку на фланг наш, и что сия моя батарея будет ключом всей позиции, укрепил я оный курган редутом и усилил орудиями, сколько место позволяло». В половине пятого часа утра (26 августа) батарея уже превратилась в редут с прекрасно укрепленной горжей, или, как выразился сам Раевский, осмотрев произведенные за ночь работы, в «сомкнутый люнет». Зная, что весь предшествующий день (25 августа) Наполеон осматривал поле предстоящего сражения, Раевский сказал: «Император Наполеон видел днем простую, открытую батарею, а войска его найдут крепость…» Это был грозный «сомкнутый люнет», стоивший 26 августа неслыханных жертв неприятелю, и один из бородинских героев, военный инженер генерал-лейтенант Богданов 2-й, правильно укоряет историка Модеста Богдановича в неосновательном повторении ложных утверждений иностранцев (преимущественно французских и немецких историков Бородинского сражения), будто укрепления Курганной высоты были плохи.

Первая армия (Барклая де Толли) уже с 23 августа «стояла на избранной позиции по правую сторону реки Колочи и возводила свои укрепления» 16. Правое, самое сильное крыло 1-й армии состояло из двух корпусов (2-го генерала Багговута и 4-го графа Остермана-Толстого). В центре 1-й армии стоял у деревни Горки корпус Дохтурова (6-й), а за Дохтуровым стояли 7-й корпус 2-й армии (корпус Раевского), и 8-й корпус (Бороздина); оба эти корпуса уже принадлежали не к 1-й армии (Барклая), а ко 2-й армии (Багратиона).

Кутузов создал для 1-й армии позицию, которая была прикрыта с фронта рекой Колочью и крутым ее правым берегом, и считалась неприступной. Левый фланг, занятый 2-й (багратионовской) армией, должен был выдержать главный напор наполеоновских сил.

Не все понимали в эти последние часы перед боем мысль главнокомандующего: «Многие из военных лиц того времени стояли против избранной нами позиции, но опытный вождь наш смотрел на дело иначе и лучше их был знаком с своим противником. Он хорошо знал его положение и причины постоянных стремлений: принудить нас во что бы то ни стало к битве, а потому и воспользовался» всеми теми условиями, которыми «вся первая армия обеспечивалась от всякого покушения и тревоги, где ни один неприятельский снаряд не мог нанести ей значительного вреда, между тем как из ее линий он сам мог в каждый момент при ходе битвы подкреплять и освежать свои силы ее полками. Это была основная мысль нашего доблестного вождя - его тайна. Кутузов превосходно сообразил местность, на которой император Наполеон должен будет развертывать массы своих войск» 17.

После Шевардина и после убийственных многочасовых, долгое время безуспешных нападений на флеши, французы не имели ни малейшей возможности почти тотчас же предпринять атаку на центр и отчасти правый фланг, где в течение 23, 24, 25 и вплоть до рассвета 26 августа шла кипучая работа по укреплению позиций.

Близко наблюдавший и следивший за приготовлениями и распоряжениями Кутузова человек, больше всех из командного состава сделавший для подготовки предстоящего бессмертного боя у батареи Раевского,- военный инженер Богданов понимал, что Наполеон никак не достигнет своей цели и что «генеральной битвы» в точном смысле, т. е. сокрушающей одним ударом русскую армию, он, невзирая на все свои мечты, владевшие им неотступно от самого перехода через Неман, не даст, а истощит приготовительную ударную силу своей армия на истребительных боях вокруг двух позиций, в двух отдельных укрепленных пунктах: сначала у флешей, а потом на Курганной высоте. «…Кутузов предоставил полную свободу императору, под условием сказанного, дать битву или, обходным движением своим по старой смоленской дороге, заставить нас без боя к отступлению, и тогда Наполеон не достигал своей цели: русская армия осталась бы по-прежнему невредимою. Расчет был верен…» 18

Кутузов предвидел, вопреки мнению инженерного генерала Ферстера и некоторых других начальников, но, как показали последствия, вполне правильно значение возможной задержки французов у Шевардина. 23 августа вечером начали, по приказу главнокомандующего, строить Шевардинский редут. Работа была очень трудная. «Грунт кургана до того был тверд и щебенист, что к полуночи, при постоянном усилии рабочих, ров был углублен не более полфута, это обстоятельство вынудило насыпать бруствер и контр-эскарп пахотною землею, из расстояний от 8 до 10 саж.; для уравнения внутренней плоскости этого укрепления тоже требовалась значительная присыпка земли. Энергия работавших и, видимое, с наступлением утра, сближение неприятеля. ускоряли труд».

Тяжелая ночная работа уже к концу 1 часа в ночь с 23-го на 24-е была окончена. Русские рабочие-саперы вообще не знали в двенадцатом году, что означает усталость. В течение нескольких часов Кутузов лично наблюдал тут рабочих-сапер. Их приходилось не подгонять, а сдерживать. Настало утро, а к полудню уже стал подходить отряд, назначенный для обороны только что оконченного укрепления. Тотчас же неприятель ожесточенно его атаковал. Весь день 24 августа шел отчанный бой за овладение редутом. Потери русских не были для них неожиданными, ведь только что созданное укрепление и не предполагалось отстаивать любыми жертвами,- а французы были в недоумении. Адъютант за адъютантом подлетали на взмыленных конях к Наполеону, сообщая об усиливавшихся с каждым часом потерях. В полукилометре от Шевардина русские гренадеры встретили спешивший на помощь французам полк и почти полностью его истребили, взяв семь орудий.

Русская малочисленная тут артиллерия (три орудия в редуте и девять с правой его стороны) успешно прицельной стрельбой опустошала ряды неприятеля. Выполнив свое назначение, защитники Шевардина отошли ночью (с 24 на 25 августа) от редута к главным силам Багратиона, уже занимавшим позиции на Багратионовых флешах.

Уже в первых жесточайших боях за мешавший Наполеону сблизиться непосредственно с главными силами русской армии Шевардинский редут (23 и 24 августа - 4 и 5 сентября) русские войска показали, как они понимают кутузовскую активную оборону. У русских в шевардинском бою было почти в четыре раза меньше пехоты, чем у французов (меньше 8 тысяч против сначала 30, а потом, к концу второго дня, 35 тысяч, приблизительно, человек, пехоты, считая подброшенные Наполеоном подкрепления). Конница Наполеона была почти в три раза сильнее, артиллерии у русских было уже в первый день: в пять раз меньше, чем у Наполеона, а к концу это соотношение сил еще более изменилось в пользу французов.