Серж Ютен - Повседневная жизнь алхимиков в средние века

Молодой человек, ужаснувшись, не только разом освободился от сжигавшей его похотливой страсти, но и внезапно пережил полное преображение. Он раздал бедным все свои богатства, дал обет непорочности и решил отныне посвятить всю свою жизнь беспрестанным странствиям ради великой цели — обращения мусульман в христианскую веру. Именно с этой целью ученый ясновидец (такое прозвание получил он после своей смерти) осуществлял свое великое искусство (ars magna).

По преданию, Раймонд Луллий открыл его в результате явленного ему чудесного зрелища: он увидел, как листья мастикового дерева (это растение весьма типично для средиземноморской флоры) покрываются буквами различных алфавитов (латинского, греческого, еврейского, арабского). Это великое искусство предназначалось для того, чтобы показать — путем строго логических умозаключений — основополагающие понятия, исходя из которых надлежит возводить строение философских и теологических истин или же все сводить к одному только Откровению. «Искусство Луллия» можно рассматривать как средневековое предвосхищение попыток, предпринимавшихся в XIX и XX веках по конструированию логических машин, предназначенных для автоматического и притом абсолютно точного сопоставления и комбинирования понятий.

И действительно, великое искусство, придуманное ученым ясновидцем, предполагало для строго логического рассмотрения понятий использование ряда рационально скомбинированных простых геометрических фигур (квадраты, прямоугольники, треугольники, круги, звезды). [57] Нам удалось увидеть у нашего старинного приятеля Валантена Бреля «машину Луллия».

Раймонд Луллий умер хотя и в преклонных летах, но в полном разгаре своего апостольского служения: его насмерть забили камнями обитатели алжирского портового города Бужи (сейчас Аннаба), перед которыми он бесстрашно проповедовал обращение в Христову веру.

Ученый ясновидец Раймонд Луллий являет собой тип личности, находившейся на периферии средневековой учености (он никогда не занимал университетской кафедры и действовал во имя церкви как своего рода «вольный стрелок»). И тем не менее нельзя сказать, что он был отрезан от средневекового ученого сообщества — ведь он все-таки воспользовался возможностью учиться в университете Монпелье. Именно тогда великий врач Арнольд из Виллановы открыл ему секрет философского камня — так утверждает историческая традиция алхимиков.

Перейдя к рассказу о Николя Фламеле и его супруге госпоже Пернелле, мы окончательно порываем с представителями официальной средневековой учености (с университетами), чтобы заняться выходцем из народа, самоучкой, посмотреть, как он стал алхимиком.

Биография Николя Фламеля хорошо известна благодаря терпеливым исследованиям Альберта Пуассона, который, сам будучи алхимиком в Прекрасную эпоху [58] * Название (по-французски Belle Ёродые) периода конца XIX — начала XX века, который, как считается, был особенно благоприятен для жизни и конец которому положила Первая мировая война. (Прим. пер.) (он, увы, безвременно скончался в возрасте всего двадцати четырех лет, не успев даже закончить изучение медицины), посвятил ему в 1893 году детальный труд, опираясь исключительно на аутентичные документы. [59] Poisson A. Nicola Flamel, sa vie, ses foundations, ses oeuvres. P.,1893

Хорошо известная книга Лео Ларгье «Делатель, золота Николя Фламель»™, несмотря на свой воодушевленно-романтический стиль, не отступает от документальной достоверности: реальное существование Николя Фламеля показано в строгом соответствии с тем, что можно прочитать в старинных манускриптах. [60] Canseliet E. Nicolas Flamel // La tour Saint-Jacques. 1956. № 2–3.

Тот, кому суждено было стать самым знаменитым алхимиком Средних веков (и, можно сказать, тот, чье имя на устах даже у людей, которые никогда не имели случая всерьез заняться историей алхимии), родился в Понтуазе в 1330 году. Его родители принадлежали к небогатым горожанам, но сумели дать сыну (что в те времена было большой редкостью) хорошее образование. Он еще молодым человеком прибыл в Париж, чтобы заниматься ремеслом писаря. Это не было чем-то сопоставимым с работой современного литератора, но представляло собой совокупность профессиональных занятий, предполагавших владение каллиграфическими навыками: составление и написание частных писем, ходатайств, актов гражданского состояния, а также требовавшая немалого терпения переписка целых манускриптов. Все эти виды работ в эпоху, когда во Французском королевстве большинство населения было неграмотно и когда (напомним еще раз, ибо это важно) книгопечатание еще не было изобретено, оказывались неплохим источником дохода.

Фламель самолично сообщает нам: «В ту пору, после смерти моих родителей, я зарабатывал себе на жизнь, занимаясь ремеслом писаря: составлял инвентарные описи, вел счета…» Он умел также рисовать, иллюминировать рукописи и писать красками — сам являлся автором иллюстраций, украшающих его манускрипты.

Этой работой писаря Фламель занимался в крохотной мастерской, прилепившейся к контрфорсам церкви Сен-Жак-ла-Бушри; ее размеры составляли два шага в ширину и два с половиной шага в длину. Это скромное заведение после смерти Фламеля сдавалось в аренду за восемь парижских солей в год — за весьма умеренную плату.

Будущий алхимик женился, еще совсем молодым человеком, на женщине, перешагнувшей сорокалетний рубеж и уже дважды овдовевшей — на госпоже Пернелле, которая хотя и имела кое-какое состояние, но весьма умеренное. Несмотря на разницу в возрасте супругов («дважды вдова» была на двадцать лет старше своего молодого мужа), их союз оказался исключительно счастливым.

Поскольку коммерция, несмотря на смутное время (это был, напоминаем, самый мрачный период Столетней войны), процветала, супруги построили дом на углу двух узких улочек — Мариво и Экривен (Писарей). Напротив этого нового дома стояла и новая мастерская, несколько более просторная, под вывеской с изображением цветка лилии.

Название старинной улицы Мариво происходило от слова marivas, «небольшое болото», по причине заболоченности территории близ реки Сены, где в начале Средних веков приступили к городской застройке. Современная улица Николя Фламеля, застроенная зданиями в банальном стиле Второй империи, в основном проходит там же, где пролегала старинная улица Мариво; свое название она получила во времена барона Османа по причине того, что там располагался ныне не существующий дом знаменитого алхимика.

Все началось с неожиданного вторжения чуда в насыщенную делами, но прозаическую жизнь парижского буржуа.