Базиль Гарт - От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

Значительная часть советских войск с Дальнего Востока прибыла в первых числах ноября, и к моменту возобновления немецкого наступления командующий Западным фронтом генерал Жуков почти удвоил находившиеся под его командованием силы по сравнению с тем, чем он располагал в середине октября. [73]Тем не менее по общей численности войск и количеству боевой техники Советские Вооруженные Силы по-прежнему уступали вермахту, и, чтобы уменьшить численный перевес немецких войск под Москвой, Ставка Верховного Главнокомандования наращивала силы Западного фронта, расчетливо перебрасывая отдельные части и технику с других секторов советско-германского фронта, подтягивала свежие резервы из глубины страны.

Сейчас мы знаем, что 30 ноября Сталин наконец одобрил планы генерала Жукова о зимнем контрнаступлении, но идея наступления, судя по всему, находилась в стадии планирования в течение нескольких недель. Расчет Ставки Верховного Главнокомандования был прост, и каждый фактор трезво проанализирован и просчитан, как и подобает «нации шахматистов». К концу октября обе армии измотали друг друга в непрерывных боях, фронт стабилизировался, но русским скоро на помощь должна была прийти их верная союзница — холодная зима, к которой советские солдаты были лучше подготовлены и экипированы. Однако самого по себе наступления зимы было недостаточно, чтобы ослабленная боями и меньшая по численности Красная Армия могла одержать победу над противником; инструментом для этой цели избрали группу переброшенных с Дальнего Востока закаленных кадровых дивизий. Чтобы использовать сибирские войска с максимальным эффектом, было исключительно важно придержать их до последнего момента, и именно на этой стадии игры (если использовать шахматную терминологию и дальше) в партии могли возникнуть различные варианты. Попытаются ли немцы начать новое наступление? И если попытаются, приведет ли оно к их дальнейшему истощению и тем самым к большей уязвимости; или же их наступление будет столь опасным, что заставит ввести в игру сибирскую ладью прежде, чем позиция на доске будет подготовлена?

Жуков и начальник Генерального штаба Красной Армии ожидали, что немцы предпримут еще одно усилие Они также правильно предугадали его форму — возврат к ортодоксальному плану окружения с бронетанковыми силами, сконцентрированными на флангах. Соответственно советское командование также сосредоточило на флангах сильные группировки своих войск. 1-я Ударная армия находилась в районе Загорска в резерве к северу от Москвы; 10-я армия и сильный 2-й кавалерийский корпус [74]— к югу от столицы в районе Рязани и Каширы; новая 26-я резервная армия сосредоточивалась к востоку от Москвы в районе Коломны, Ногинска и Егорьевска, а части новых резервных 24-й и 60-й армий развертывались в зоне обороны Москвы. Основная часть этих сил и входившие в их состав сибирские дивизии дислоцировались позади линии фронта в глубине обороны. Они не должны были тратить себя, преграждая путь немецким танкам, а позволить дивизиям Гота и Гепнера на севере и Гудериана на юге вступить в их расположение и повернуть к Москве, израсходовав свою ударную мощь в боях с русской пехотой, занимавшей внутреннее кольцо обороны столицы. Это была операция столь же деликатная и ответственная, как маневр («манолетина») матадора, который, отводя свой красный плащ в сторону, позволяет быку проскочить рядом и слегка коснуться себя.

15 и 16 ноября армии фон Бока начали свое «финальное» наступление на Москву. Слегка припорошенная снегом почва замерзла и была твердой как камень. Небо было ясным и чистым, декабрьские метели еще не начались. После первых нескольких дней, прошедших в ожесточенных боях, казалось, что немецкие танковые дивизии вновь обрели свободу маневра. На северном крыле фронта плотное сосредоточение крупных танковых сил принесло немцам первые успехи. 22 ноября танки Гота ворвались в Клин. В прорыв были брошены одна за другой три танковые дивизии, и этот мощный бронированный клин создал угрозу всему северо-западному участку фронта обороны Москвы. Через два дня дивизии генерала Рокоссовского были вынуждены оставить Истру, а 28 ноября авангарды 7-й танковой дивизии вышли к каналу Москва — Волга, ворвались в Яхрому и захватили мост через канал. На следующий день немцы перебросили на восточный берег канала около полка пехоты с тридцатью танками и две батареи противотанковых орудий. Не подозревавшие этого, немецкие части оказались по соседству с сибирскими дивизиями 1-й Ударной армии.

Тем временем наступавшие на южном фланге дивизии Гудериана с боями продвигались к переправам через Оку. Образно говоря, и здесь рог быка также должен был пройти в опасной близости от матадора. Три недели передышки, завоеванные смелыми действиями бригады Катукова, были хорошо использованы Тульским гарнизоном, и пехотинцы 50-й армии, усиленные четырьмя тысячами ополченцев, превратили город в крепость, овладеть которой было бы по плечу лишь целому пехотному корпусу. Танкисты Гудериана не имели ни времени, ни достаточной огневой мощи, чтобы пытаться решить подобную задачу. Вместо этого Гудериан послал свои танки на восток, а затем на север в обход Тулы, стремясь выйти на серпуховскую железную дорогу широким серпообразным фланговым маневром. Для защиты своего фланга Гудериан приказал 4-й танковой дивизии наступать на Венев, выставив пехотные дивизии в виде защитного заслона вдоль верховий Дона.

18 ноября 112-я пехотная дивизия, прикрывавшая правый фланг танковой дивизии, наступающей на Венев, была атакована сибирской дивизией из состава 10-й армии и танковой бригадой, только что прибывшей с Дальнего Востока и полностью оснащенной танками Т-34. Немцы обнаружили, что из-за застывшей смазки они могут вести огонь из автоматического оружия лишь одиночными выстрелами. Снаряды противотанковых орудий 37-мм калибра были неэффективны против советских танков. При виде сибирских стрелков, одетых в белые маскхалаты, вооруженных автоматами и ручными гранатами, сидящих на мчавшихся с пятидесятикилометровой скоростью страшных «тридцатьчетверках», нервы дрожащих от холода и практически беззащитных немецких солдат не выдержали. Дивизия дрогнула и побежала. «Паника, — мрачно отмечается в боевом журнале армии, — охватила немецкие войска вплоть до Богородицка. Это первый случай за русскую кампанию, когда произошло нечто подобное, и это служит предостережением, что боеспособность нашей пехоты находится на грани истощения и что от нее нельзя более ожидать выполнения трудных задач».

Советское Верховное Главнокомандование, судя по всему, решило сковать наступление Гудериана, даже если это повлечет за собой преждевременный ввод в бой части тщательно оберегаемых свежих резервных войск. В течение недели, последовавшей после разгрома 112-й дивизии, немецкая армейская разведка обнаружила присутствие еще трех войсковых частей, прибывших с Дальнего Востока, — 108-й танковой бригады, 31-й кавалерийской дивизии и 299-й стрелковой дивизии. В каждом случае советские части участвовали в бою лишь краткое время, а затем отходили в заснеженную глушь к югу от Оки, но их вмешательства было достаточно, чтобы помешать развитию удара 2-й танковой армии, который уже не выглядел на карте как острие копья, а напоминал опухоль, которая вздулась по обеим сторонам неподдающегося шипа — Тульского гарнизона. Отчаяние, охватившее Гудериана, можно заметить в его письмах жене в Германию: