Виктор Суворов - ПРАВДА ВИКТОРА СУВОРОВА

Помогайбо первый, кто поставил перед собой задачу опровергнуть Суворова по пунктам, но, опять же, безуспешно. Первое, что обращает на себя внимание, — это попытка автора воспроизвести стиль своего противника. Язык Суворова живой, афористичный, почти разговорный. В этом и сила и слабость его книг о войне. Сила в том, что автор обрел массовую читательскую аудиторию, слабость — дал повод своим недоброжелателям отнести «Ледокол» к разряду публицистики, хотя по сути это научное исследование. Суворов любит острить, но делает это талантливо, а Помогайбо — бездарно: «Я прямо-таки вижу: бородатый Маркс колдует над ретортами, выращивает чистый марксизм. Но чистый не получается. Выходит все грязный, с осадком. «Эх, чего-то не хватает, — скорбно шепчет Маркс. — Подбавил бы сюда мне Суворов-Резун сто пятьдесят грамм мировой революции…» Кошмарная сцена. Бр-р-р».

Подобные ерничества встречаются почти на каждой странице. Действительно «бр-р-р». Читать тяжело и неприятно.

Второе — мелочность придирок. Суворов пишет: «И снаряды «Тигра» (вес 56 тонн) и «Тигра-Б» (вес 67 тонн) с такой дистанции пробить «ИС-2» не могли…» Помогайбо парирует: «Не может быть такого, чтобы танк имел снаряды в 67 тонн!» Да, фраза Суворова построена не очень удачно, но тем не менее совершенно ясно, что тонны относятся к танкам, а не к снарядам.

На форуме письмо: «Господин Помогайбо! Давайте начистоту… Книгу Вы написали плохую. Поверхностную в изложении фактов, в построении контраргументов к теории Владимира Богдановича и попросту непрофессиональную. Я с июня 2001 года пишу аналогичный труд (уже написано свыше 3 Мб вордовского текста, более 1,2 млн. печатных знаков с пробелами), поэтому как коллега вижу достоинства и недостатки. Когда я писал каждую из глав, то закапывался в различные источники, как наши, так и иностранные, и доискивался до сути дела. Даже пробился в РГВА (Российский государственный военный архив. — Ю.Ц.) и почитал документы по финской. Ну как можно скакать в одной главе с темы на тему, не заканчивая мысль и не выстраивая четкое доказательство с выводом в конце «слушали-постановили»? Так, как это делаете Вы, книги не пишутся. Хаотичное изложение фактов, отсутствие собственной цельной теории о развитии событий… В. Суворов Вашу книгу в порошок сотрет…»

Посмотрим, конечно, что в итоге представит сам автор письма, но попытку «разоблачить» Суворова, предпринятую Помогайбо, следует признать неудачной.

Кроме того, эти попытки уже утомили читателей. Антисуворовские книги перестали пользоваться спросом. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что одно из произведений читателю пытались впихнуть контрабандой. «Ледокол-2». Дизайн обложки как у всей суворовской серии, имя автора — «Виктор Суровов». Порядок букв изменен, но беглый взгляд выхватывает это не сразу. Как маркетинговый прием — мерзость, с точки зрения содержания — еще большая мерзость. Это даже не критика, переходящая на личность, а просто набор грязных домыслов.

А. Орлов в книге «За кулисами второго фронта» задается вопросом: «Что позволило Гитлеру чуть ли не пять лет (сентябрь 1939 г. — июнь 1944 г.) успешно избегать войны на два фронта? Почему второй фронт был открыт только на пятый год войны?» Автору, конечно, известно про высадку союзников в Италии в 1943 году, боевые действия в Северной Африке в 1942 году, на Тихом океане в 1941 году, в Западной Европе в 1940 году и про то, что Англия и Франция объявили войну Гитлеру 3 сентября 1939 года — через два дня после того, как он атаковал Польшу. Но для него это малозначительные эпизоды: «…Понятие «второй фронт» подразумевало боевые действия вооруженных сил США и Англии в Западной Европе (и в 1944 году. — Ю.Ц.), да, именно в Западной, ибо только сокрушительный одновременный натиск на Германию с востока и запада, с территорий, непосредственно выводящих армии государств антигитлеровской коалиции к границам самой Германии и к столице Третьего рейха, позволял союзникам взять цитадель фашистского блока в мощные тиски. Только такие условия обеспечивали победу над гитлеровским рейхом и во всей Второй мировой войне».

Во-первых, территорией, непосредственно выводящей к границам Рейха, была не только Франция, но и Италия. Во-вторых, наличие нескольких фронтов, безотносительно к тому, где они расположены, вынуждало немцев распылять силы, не давало собрать их в единый кулак на восточном направлении. Что касается Японии, то для нее альтернативой Перл-Харбору был советский Дальний Восток, но японский удар пришелся по США. Иначе на два фронта воевал бы не Гитлер, а Сталин.

Все это довольно очевидно, но у Орлова сверхзадача — еще раз подтвердить советский тезис о том, что СССР взял на себя не просто наибольшую часть задачи по разгрому Гитлера, но что значение участия союзников крайне мало, и они до последнего уклонялись от решительных действий.

А вообще-то какой фронт второй, а какой первый? На момент объявления Англией и Францией войны Гитлеру СССР и Германия были связаны договором о ненападении. Через 25 дней они подписали договор о дружбе, то есть стали союзниками. СССР поставлял Германии стратегическое сырье — «Мессершмитты», утюжившие Британские острова, работали на топливе, изготовленном из бакинской нефти. Два диктатора договорились о сферах влияния в Европе, приступили к разделу и, конечно, перегрызлись.

Тут мы подходим к еще одной сверхзадаче Орлова — убедить читателя в том, что у СССР будто бы не было агрессивных намерений: «…С середины 30-х годов сталинское руководство предпочитало во внешней политике уже не идеи Коминтерна, а национальные интересы советского государства. Ведущую роль приобретала геополитика, а не идеология. Произошло, можно сказать, прощание «Славянки» с «Варшавянкой». Советскому Союзу нужен был мир».

Каламбур про песенки эффектный, но декларация в целом не подтверждена никакими фактами. Из чего следует, что Сталин отказался от мировой революции — из лозунга «Социализм в отдельно взятой стране»? Так тут противоречия нет — сначала в одной стране, потом повсеместно. Что же касается «национальных интересов советского государства», то это вообще некорректная постановка вопроса, таковых у СССР просто не было, это государство не ставило перед собой задачу обслуживать интересы нации.

Тон книги Роберта Иванова «Сталин и союзники: 1941–1945 годы» задает эпиграф — цитата из Сталина: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории развеет ее!» Книга откровенно реваншистская — автор ставит задачу перечеркнуть выводы, сделанные исторической наукой 1990-х. Это свое стремление он оправдывает так: «В канун 50-летия Победы на Западе резко усилилась фальсификация истории и итогов войны. К сожалению, в этой кампании активно участвуют и отдельные отечественные историки». «Многие историки, писатели, публицисты специализируются сейчас на беспредельном очернительстве всего, что было в истории нашей страны после 1917 г.»