Виктор Суворов - ПРАВДА ВИКТОРА СУВОРОВА

После этого началась история с речью Сталина. Не стремясь представить историографию вопроса в целом, сошлемся на последнюю по времени публикацию — статью С.З. Случа «Речь Сталина, которой не было». Автор начинает обзор литературы со статьи Е. Йеккеля «Об одной мнимой речи Сталина 19 августа 1939 г.» и подробно рассматривает российскую историографию, включая предпринятую Т.С. Бушуевой в 1994 г. первую публикацию речи в «Новом мире» (№ 12), первый специальный семинар, посвященный этой речи (Новосибирск, 16 апреля 1995 г.), с последующим признанием и непризнанием этого факта как в России, так и за рубежом. Случ не сдерживает себя в оценках тех историков, которые признали достоверность французских сообщений. По его словам, «именно непрофессионализм и стал той питательной средой, которая объединила западных и российских адептов подлинности «речи Сталина», охочих до пересмотра генезиса и общей концепции Второй мировой войны, хотя и по разным причинам». Более того, именно их он обвиняет в росте апологетической литературы о Сталине: «Каждое приписываемое Сталину деяние, не находящее подтверждения, неизбежно вызывает цепную реакцию псевдоопровержений, ставя под сомнение уже доказанные факты и вооружая вновь активизировавшихся неосталинистов новыми аргументами по реабилитации преступного режима и его вождя».

Как и Йеккель, Случ не верит в подлинность речи Сталина. Статья Йеккеля в свое время «заморозила» интерес к речи Сталина почти на 36 лет. Случ, публикуя свою статью, надеется на. подобный же результат — не дать поставить «под сомнение общую концепцию истории Второй мировой войны, не только нашедшую подтверждение в огромном количестве документов самого разного уровня, но, самое главное, отразившую цепь реально произошедших взаимосвязанных событий, составляющих общую картину Второй мировой войны».

Едва ли, однако, ему удалось поставить точку в этой истории.

I. Случ убежден в существовании « одного основногоили первоначального текста, распространенного 28 ноября 1939 г. агентством Гавас, а затем опубликованного в «Revue de Droit International de Sciences Diplomatiques et Politiques», и его доработанного варианта, оказавшегося не позднее 23 декабря 1940 г. в распоряжении службы разведки и контрразведки при правительстве Виши, т. е. того варианта «речи Сталина», который впоследствии был обнаружен в Москве». На самом деле текст сообщения агентства Гавас, опубликованный 28–29 ноября французскими газетами, а затем перепечатанный в «Revue de Droit International…» (предположительно из газеты «Le Temps»), является отредактированной копией исходного текста, который получило это агентство. Представляет интерес сопоставить этот текст с тем, какой получило 28 ноября из Женевы немецкое агентство новостей «Auslandische Nachrichtenagenturen». Перевод на немецкий язык был закончен в 11 часов этого же дня. Случ упоминает о существовании немецкого текста, но ограничивается лишь замечанием, что «29 ноября МИД [Германии] направил посольству в Москве текст сообщения Гавас с просьбой информировать о реакции на него в официальных кругах СССР, а также обратить внимание Наркоминдела на желательность соответствующего отклика в советской прессе». Между тем в немецком переводе сообщения Гавас имеются разночтения с опубликованной французской копией, которую Случ использует как исходный («один основной или первоначальный») вариант. Ниже приводится немецкий перевод сообщения агентства Гавас (док. № 2), публикация в «Revue de Droit International…» (док. № 3), русский перевод текста сообщения агентства Гавас по французской копии из «Revue de Droit International…» с дополнениями и разночтениями, имеющимися в немецкой копии (док. № 4). Французский текст дается в переводе Случа (чтобы не усложнять без крайней необходимости анализ, хотя, в принципе, можно добиться более точного и согласованного перевода этого документа).

Решающим в обосновании Случем его отрицательного отношения к существующему тексту речи Сталина является следующий аргумент: «Исследователям неизвестны какие-либо документы или свидетельства, которые хотя бы в малейшей степени подтверждали подлинность приписываемой Сталину речи 19 августа 1939 г., содержащей, помимо всего прочего, большое число неверных и откровенно несуразных положений». На самом деле такие документы есть. Причем к основному из них и Случ обращается — для интерпретации положений сообщения агентства Гавас. Очевидно, что исследователю-профессионалу полагалось бы сделать отсюда необходимые выводы.

В сообщении агентства Гавас, распространенном 28 ноября 1939 г., приведены все основные положения секретного дополнительного протокола к договору о ненападении между Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 г. (док. № 5). Публикация в открытой печати, почти сразу же, содержания того тайного сговора между Сталиным и Гитлером, который советское руководство отрицало 50 лет, и есть прямое подтверждение подлинности сообщения агентства Гавас.

Секретный дополнительный протокол состоит из краткой преамбулы, четырех пунктов, указания места и времени заключения и подписей сторон. В преамбуле говорится «о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе», что и представлено в центральной части сообщения агентства Гавас, в частности, во фразе «если мы примем известное вам предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении».

В первом пункте секретного дополнительного протокола зафиксировано: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами». Соответственно, в сообщении агентства Гавас говорится: «Германия предоставит нам полную свободу действий в трех Прибалтийских странах» (выделено нами. —Авт. ). Почему именно в трех? Да потому, что в соответствии с договоренностью, зафиксированной в секретном дополнительном протоколе, Литва относилась к сфере интересов Германии, хотя считалась независимой. Не доверяя Сталину, Гитлер таким образом прикрывал Литвой Восточную Пруссию.

Как известно, в отношении Литвы секретный дополнительный протокол реализовался лишь частично: Виленская область была передана Литве, но затем сама Литва была передана Сталину в обмен на ряд польских территорий, когда Гитлер убедился, что Сталин не напал на него в ходе польской кампании, что и было зафиксировано в следующем по времени договоре о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. Но пониманию политической реальности, как она сложилась ктому времени, слово «трех» препятствовало. Поэтому при дальнейшем редактировании оно было опущено, хотя именно это слово связывает текст сообщения агентства Гавас с секретным дополнительным протоколом от 23 августа 1939 г. и позволяет датировать содержание этого сообщения второй половиной августа 1939 года.