Лев Троцкий - Письма из ссылки

Отсюда, однако, никак не вытекает, что центристы в борьбе с правыми захотят опереться на оппозицию. На перебежчиков из аппозиции -- да, на оппозицию -- никогда. Центристы боятся оппозиции больше, чем правых. Центристы борются с правыми, обкрадывая их программу (как жалуется направо и налево Балаболкин). Сказать, что блок с той или другой частью нынешних центристов невозможен никогда и ни при каких условиях, было бы смешным доктринерством. Многие нынешние центристы еще будут линять влево. Если бы нам в 1924 году сказали, что мы будем в блоке с зиновьевцами, вряд ли многие поверили бы. Но случилось так, что борьба ленинградских центристов против кулацкого наступления довела их до блока с нами и до принятия нашей платформы. Не исключены (подобного рода зигзаги и для правящих сегодня центристов, если классовый нажим заставит их открыто и решительно расколоться с правыми и если обстоятельства как следует быть ущемят им хвост. Такие исторические возможности не исключены. Они могут стать ступенькой на пути к дальнейшему развитию и укреплению большевистской линии, как ступенькой явился блок наш с зиновьевцами. Но нужно было бы совершенно потерять голову, чтобы держать курс на блок с нынешними центристами, как они есть, а не на то, чтобы систематически, непримиримо, беспощадно противопоставлять пролетарское ядро партии центристам. В конце концов этими двумя тенденциями исчерпываются разногласия между подавляющим большинством оппозиции и ее маленьким меньшинством, которое "мечтает" о том, как хорошо было бы, если бы установился хороший блок с одумавшимися центристами и сэкономил бы трудности потрясения и опасности партийного и. государственного развития. Увы, богатейший опыт прошлого свидетельствует, что такой мнимо экономный путь обходится дороже всего, а те, которые призывают к нему, нередко сами сползают к центризму.

Использовать аппаратно-бюрократическую драчку центристов с правыми как исходный момент коренной партийной реформы можно только при решительном вмешательстве массы. Большевистски организовать такое вмешательство может только оппозиция, политически совершенно не зависимая как от правых, так и от центристов и именно благодаря своей независимости способная использовать все этапы борьбы между ними.

Несколько слов в этой связи о решениях и советах нашего "нового" друга Каменева (в упомянутой уже "беседе" [с Бухариным]). Он, видите ли, находит, что "Л. Д. следовало бы теперь подать документ, в котором сказать: зовите, мол, нас, будем вместе работать. Но Л. Д. человек упорный..." и пр. и т. п. Каменев совсем не так наивно добродушен и, конечно, не верит сам тому, что говорит. Он прекрасно знает, что такого рода заявление отнюдь не изменило бы юридического положения оппозиции, только нанесло бы ей политический удар, снизив нас на уровень зиновьевцев. Эти последние получили издевательскую полуамнистию, обрекающую их на политическое небытие, только благодаря тому, что отделились от нас. Каменев это отлично понимает. Разговоры и заигрывания его имеют единственной целью попугать Сталина, который слишком уж презрительно третирует своих будущих "союзников". Каменев хочет себе набить цену, чтобы при новой оказии снова предать нас, но уже на более льготных для себя условиях. Поддаваться его зазываниям могли бы только вконец отпетые дурачки. На этот счет в нашей среде двух мнений не будет. Особенно замечательны каменевские сожаления о моих "частых" и "резких" нападках на его капитулянтство. "Надо работать вместе". Кто старое вспомянет, тому глаз вон. "Приходится сожалеть, что произошел разрыв. Жизнь подтвердила все положения оппозиции".. Хорошо поет Каменев, с колоратурой. То, что он поет столь смело, не пугаясь Ярославского, свидетельствует об ослаблении аппаратного обруча и о повышении шансов оппозиции. Это мы себе запишем в актив. Но вывод отсюда один: надо бить капитулянтов вдвое, втрое, вдесятеро.

Вопрос о вмешательстве массы в драчку есть прежде всего вопрос о мобилизации рабочих по всем вопросам внутренней и международной жизни, начиная с простейших и неотложнейших.

В ряде писем попадаются указания на отсутствие у нас, будто бы, платформы по "рабочему вопросу". Что, собственно, это значит? Разве наша платформа устарела? "Рабочая" часть нашей платформы наиболее детально и конкретно разработана. Боюсь, что тут просто утеряна преемственность. Многие товарищи как бы забыли о платформе, не обращаются к ней, не ищут в ней указаний и потому требуют каких-то новых и новых документов. Надо восстановить преемственность. Каждое выступление большевика-ленинца должно исходить из платформы, по возможности с приведением точной цитаты, относящейся к данному вопросу. Тезисы по любому злободневному вопросу, крупному или малому, должны начинаться цитатой из платформы. Этот документ опирается на очень большой коллективный опыт, причем все формулировки тщательно продуманы и обсуждены. Подход ко всем вопросам под углом зрения платформы будет иметь огромное дисциплинирующее идейное влияние, особенно для молодняка.

Разумеется, в платформе могут быть пробелы, устаревшие положения или ошибочные детали, требующие изменений, поправок и дополнений. Но нужно ясно и точно, исходя из самой же платформы, формулировать дополнения или поправки к ней.

Вопрос о применении платформы к каждому данному этапу и к каждому конкретному вопросу, например, к очередной колдоговорной кампании, представляет свои самостоятельные трудности, которые могут быть разрешены только при участии местных, заводских, цеховых единомышленников. Основная наша директива, решающий критерий в этой области -- повышение реальной заработной платы. Насчет размеров этого повышения мы выбираем путь переговоров с хозяйственниками, с советскими, партийными и профессиональными органами. Стачка, как указывает резолюция Одиннадцатого съезда партии, есть самое крайнее средство, но отнюдь не незаконное, не антипартийное и не антисоветское. Участие большевика-ленинца в стачке и в руководстве ею может явиться партийным долгом большевика-ленинца, если испробованы все другие пути для обеспечения законных, т. е. реально осуществимых требований массы. Степень реальной осуществимости может быть определена, как уже сказано, путем переговоров, где представители рабочих выслушивают все объяснения и по-настоящему заглядывают в книги. Через кого ведутся переговоры? Это зависит от степени недовольства массы и от силы ее напора. В подходящих случаях большевики-ленинцы будут требовать выбора специальных комиссий, делегаций и пр. для переговоров с Губотделом союза, с Губкомом партии, для хождения в редакции газет, а затем и во все самые высокие учреждения, с точными записями всех хождений по мукам и с докладами перед общим собранием.