Фрэнсис Гарт - Гэбриель Конрой

Максуэлл поднялся с отчаянием в лице:

- Значит, вы решили признать себя...

- Виновным в убийстве! Вот именно! - подхватил Гэбриель.

- Но не просто виновным, - добавил он с лукавой искоркой в глазах, - а виновным со смягчающими вину обстоятельствами. Раз на меня напало сразу семеро, я ведь должен был как-то защищать свою жизнь. Впрочем, - поспешил добавить Гэбриель, - я в темноте не сумел разглядеть, кто были эти семеро, и не имею подозрений ни на кого из жителей Гнилой Лощины.

Сумрачный Максуэлл подошел к окошку и долго стоял так, глядя на улицу, не произнося ни слова. Потом быстрым движением он обернулся к Гэбриелю; лицо у него посветлело, взгляд стал спокойнее.

- Где сейчас Олли?

Гэбриель сразу сник. С минуту он молчал.

- В пансионе в Сакраменто. Я как раз собирался ее навестить.

- Пошлите за ней. Мне нужно с ней увидеться.

Гэбриель положил юристу на плечо свою могучую руку.

- Ребенку не следует ни о чем знать. Понятно?! - сказал он, начав с просительных нот, но кончив внушительным предупреждением.

- Все равно вы ничего не сумеете скрыть от нее, - резко возразил Максуэлл. - Через двадцать четыре часа все газеты в штате сообщат об убийстве с подробными комментариями. Нет, вы должны повидаться с ней и сообщить обо всем лично.

- Но я... не могу сейчас... видеться с ней, - сказал Гэбриель. Впервые за все время голос его дрогнул.

- Этого никто от вас не требует, - живо возразил адвокат. Предоставьте все дело мне. Я побеседую с ней, а вы увидитесь позже. Не бойтесь, я не стану настраивать ее против вашего решения. Напишите ее адрес. И поскорее, - добавил он, услышав за дверью голоса и чьи-то приближающиеся шаги. Гэбриель написал адрес. - Теперь последняя просьба... - быстро сказал Максуэлл.

Шаги были уже у самой двери.

- Да, - сказал Гэбриель.

- Если вы дорожите головой и любите Олли, держите язык за зубами.

Гэбриель кивнул с понимающим видом. Дверь распахнулась, и вошел Джек Гемлин, чертовски самоуверенный, дерзкий, полный отчаянных замыслов. Помахав Максуэллу как старому знакомому, он легким шагом приблизился к Гэбриелю и протянул ему руку. В ответ - и как бы испытывая при том некое магнетическое притяжение, Гэбриель протянул Джеку свою; белые нервные пальцы игрока утонули в его могучей ладони.

- Счастлив познакомиться, дружище, - сказал Джек, ослепительно улыбаясь и силясь дотянуться второй, незанятой рукой до плеча Гэбриеля. - Счастлив познакомиться, хоть вы и отбили у меня работенку, которую, скажу вам по секрету, мне не терпелось доделать самому; днем раньше, днем позже я все равно прикончил бы мексиканца. Но тут встреваете вы и перехватываете у меня, можно сказать изо рта, лакомый кусочек. Да не волнуйтесь, Мак! сказал он, уловив предостерегающий взгляд, который юрист бросил Гэбриелю. - Он отлично меня понимает, и все мы здесь друзья. Пригласите меня свидетелем, и я под присягой покажу, что этот ублюдок Рамирес добрые полгода набивался, чтобы его хватили ножом. Будь я трижды проклят! Просто не верится, что не я это сделал!

Джек замолчал, отчасти - чтобы насладиться очевидным испугом Максуэлла, отчасти - зачарованный исполинской внешностью своего нового друга. Максуэлл решил использовать выгодный момент.

- Вы можете оказать вашему приятелю большую услугу, - сказал он Джеку, понижая голос.

Джек рассмеялся.

- Да нет, Мак, из этого ничего не получится. Они просто мне не поверят. Да и где мы разыщем таких присяжных и простофилю судью?

- Вы меня неправильно поняли, - возразил Максуэлл, смущенно рассмеявшись в свой черед. - Я не про то, Джек. Этот человек как раз направлялся в Сакраменто, чтобы повидать там сестренку...

- Отлично, - сказал Джек, сразу принимая очень торжественный тон, можете не продолжать. Дальше я знаю сам. "О брат мой любезный, поедем домой!.." Все в порядке. Я отправлюсь навестить очаровательное, юное, семнадцатилетнее создание. Глаза - синие-синие, вся и кудряшках! Он навещал ее каждую неделю. Она спросит меня: "Где же он, почему его нет?" А я отвечу ей... - Он остановился в самом разгаре своей пародийной речи, заметив выражение укора и простодушной печали на лице Гэбриеля. Послушайте, - сказал он Максуэллу, сразу вспылив, - что вы мне толкуете?

- Я вам дело говорю, - сказал Максуэлл. - Он должен был навестить свою сестру. Она совсем еще ребенок. Сейчас, конечно, об этом не может быть и речи, но им все равно нужно увидеться, если только удастся привезти ее сюда. Возьметесь вы за это? Можете нам помочь?

Джек бросил быстрый взгляд на Гэбриеля.

- Договорились, - решительно сказал он. - Когда выезжать?

- Сейчас же. Немедленно.

- Отлично. Куда ее привезти?

- В Гнилую Лощину.

- Ставок больше нет! - подытожил Джек. - Завтра к закату солнца я привезу ее. - Он выбежал с быстротой молнии, потом так же стремительно вернулся и отозвал Максуэлла к дверям. - Хотел предупредить вас, прошептал он, - лучше, чтобы шериф не знал, что я держу его руку, - он мотнул головой и сверкнул карими глазами в сторону Гэбриеля. - Мы с Джо Холлом больше не друзья. У нас в прошлом году в Мэрисвилле вышло недоразумение, поспорили малость, постреляли. Джо, вообще говоря, парень неплохой, но не лишен предрассудков; мое участие может повредить нашему делу.

Максуэлл наклонил голову. Джек исчез.

Когда он вбежал к себе в номер, то был так взволнован и на щеках его горел такой яркий румянец, что верный Пит встревожился не на шутку.

- Господи боже, масса Джек, неужто вы опять пили, когда доктор вам запретил настрого? - спросил он, горестно всплескивая руками.

Для Джека в его нынешнем смешливом настроении вопрос Пита был чистой находкой. Громко икнув и искусно представившись пьяным, он бросился на своего слугу и повалил его на пол; после чего, ухватив колодку для снимания сапог и замахнувшись ею над самой головой Пита, грозно потребовал "еще бутылочку!". Потом рассмеялся, а потом, поднявшись на ноги, напустил на себя вдруг страшную серьезность и уже совершенно иным тоном грозно вопросил лежащего на полу Пита, как смел тот напиться до такого состояния, что не может устоять на ногах.

- Силы небесные! Вы меня совсем перепугали, масса Джек. Я подумал, что туристы там, наверху, напоили вас.

- Ах, вот что ты подумал, беспутный старый бродяга! Если бы ты прилежнее читал "Руины" Вольнея или поразмыслил хоть раз над теми моральными идеями, которые я, не щадя сил и здоровья, внушаю тебе уже столько лет, ты, наверное, реже напивался бы допьяна и меньше предавался нелепым фантазиям. А теперь уложи мой чемодан и клади в первую же запряженную двуколку; чью - неважно! И поживее!

- Мы едем в Сакраменто, масса Джек?

- _Мы_? Нет, сударь мой! Я еду один! Таково мое твердое решение, Пит, принятое по зрелом размышлении, после многих бессонных ночей. Я пришел к выводу, Питер, что более жить вместе с тобой я не в силах. Слишком часто позволял я тебе играть на своих лучших чувствах, слишком долго издевался ты над моими нравственными и религиозными убеждениями. Во что ты превратил меня за эти пять лет? В духовную руину! Ты проиграл меня, Пит, проиграл по маленькой; в банке - пусто! Попробуй вспомни меня, каким я попал тебе в лапы пять лет тому назад, - холодно продолжал Джек, расчесывая перед зеркалом свои кудри, - чистый, простосердечный юноша, на пороге зрелости, неопытный, впечатлительный, не знакомый с житейскими плутнями, с превратностями бытия. И что же сотворил ты со мной? Что? - спрашиваю я. Что? - ответствует мне громогласное эхо. Нет, Питер, губитель юности, совратитель малолетних, я не в силах оставаться более с тобой. Прощай, лицемерный старик, с бровями, подобными земляничным кустикам, прощай навеки!