Борис Николаевский - История одного предателя

По костюмам было видно, что это спортсмены-лыжники, студент-жених и курсистка-невеста; они бродили в лесу, потеряли дорогу, устали, промерзли и просили разрешения переночевать. Погода была не из веселых: пуржило и казалось, что вот-вот разгуляется вьюга. Одна из тех ночей, когда добрый хозяин даже собаку не выгонит: выбор времени был сделан с хорошим расчетом. Путников впустили, - отказать в приюте было невозможно. А на утро обнаружилось, что нежданные гости обладают самыми разнообразными талантами: хорошо поют, танцуют, остроумные собеседники, умеющие вызывать улыбку на самых угрюмых лицах, - и полны неиссякаемой жизнерадостности. Они быстро завязали знакомство со всеми обитателями отеля и скоро стали душой всей собравшейся в нем маленькой компании. Об отъезде им никто не напоминал, и они прожили несколько дней, деля время между прогулками по окрестностям и беседами в столовой, вокруг самовара. Когда же, наконец, они собрались уезжать, постоянные обитатели отеля провожали их самыми теплыми пожеланиями: в их однообразную отшельническую жизнь молодая парочка вошла как напоминание об их собственной беззаботной юности, от радостей которой они так рано отреклись. Конечно, никто из них при этом и не догадывался, что "студент" и "курсистка" были всего только агентами Герасимова, удачно выполнившими намеченный план и теперь увозившими с собой не только фотографические карточки всех обитателей отеля, но и согласие двух служащих последнего, -швейцара и горничной, перейти на постоянную службу в полицию.

Результаты этого визита сказались очень скоро: "студент" и "курсистка", а позднее и швейцар из отеля, начали нести регулярные дежурства на железнодорожном вокзале в Петербурге, просматривая толпы приезжающих с финляндскими поездами. По их указаниям были взяты под наблюдение, а затем и арестованы двое из обитателей отеля, - сначала Сулятицкий, а затем и сам Зильберберг. Перешедшие на службу в полицию швейцар и горничная "Отеля Туристов" официально опознали в них людей, которые постоянно встречались в отеле с убийцей Лауница, - на основании одних этих данных оба они были осуждены военным судом на смертную казнь, которая и была приведена в исполнение 29-го июля 1907 г. Казнены они были, как "неизвестные, именующие себя" - Гронским (Сулятицкий) и Штифтарем (Зильберберг): Охранному Отделению от Азефа были хорошо известны биографические о них данные, все подробности об их роли в Боевой Организации; но представлять эти данные суду было сочтено неудобным, - чтобы не наводить на мысль о существовании провокации.

Эти аресты были тяжелым ударом для Боевого Отряда Зильберберга, - но они не внесли сколько-нибудь серьезного изменения в общее положение дел с террором. Даже сам этот Отряд отнюдь не был разбит: на места арестованных нашлось больше, чем достаточно, новых кандидатов, готовых отдать свои жизни за то же самое дело. Для Герасимова же стало окончательно ясным, что без Азефа с террором ему не справиться, и что, следовательно, необходимо во что бы то ни стало вернуть Азефа на его прежнее место. Азеф не заставил себя долго упрашивать. Герасимов вспоминает: у него, и тогда было ощущение, что Азеф уже устал от своего "отдыха", - от мирной семейной жизни, - и сам стремился в Петербург, с его большими доходами и бурными кутежами.

Перед партийными кругами для своего возвращения к активной работе Азеф нашел, конечно, совсем иное объяснение: в этом ему помог случай, которыми он умел хорошо пользоваться.

Незадолго перед тем из Сибири бежал Г. А. Гершуни. В бочонке с квашеной капустой его вывезли со двора далекой Акатуйской каторги и со всеми предосторожностями, через Владивосток и Японию переправили в Америку. Его путешествие по Америке было настоящим триумфальным шествием: на многотысячных митингах и на торжественных банкетах в его лице чествовали русскую революцию и ее борцов, - за их подвиги и страдания. В Европу Гершуни прибыл в самом начале 1907 г., - в приподнятом, радужном настроении и с большими суммами денег, собранных в Америке для нужд русской революции, для помощи политическим ссыльным и заключенным. (см. на нашей стр. ldn-knigi)

Конечно, уже очень скоро после приезда он свиделся с Азефом. В последнем он видел своего ученика в деле террора, - ученика, который во многом превзошел учителя. В тюрьму до него доходили вести о делах Плеве, вел. кн. Сергея и др., - и о роли в них Азефа. И теперь он менее всего был склонен мириться с уходом Азефа от боевой работы. Мотивы, которые приводил Азеф, ему казались мелкими, препятствия - легко устранимыми, - и он, со свойственной ему сосредоточенной страстностью звал Азефа назад, в Боевую Организацию, рисуя ему заманчивые картины совместной работы в терроре.

Азеф сделал вид, что позволяет себя убеждать, - и согласился вернуться, если не прямо в Боевую Организацию, - после заявлений, которые он только что делал, это было психологически невозможно, - то к активной партийной работе вообще.

Вместе с Гершуни приехал он в Финляндию, которая тогда была ближайшей резервной базой для всех русских революционных партий, - и попал прямо на второй съезд партии социалистов-революционеров, который в конце февраля 1907 г. собрался в Таммерфорсе. Гершуни выступал на этом съезде под псевдонимом "Капустина", - в честь той квашеной капусты, которая так удачно помогла его счастливому побегу. Но все присутствовавшие знали, кто скрывается под этим скромным псевдонимом, - и то заседание съезда, на котором Гершуни впервые показался, превратилось в непрерывную восторженную овацию по его адресу.

Азеф все время держался рядом с Гершуни, - как человек, который вместе с ним закладывал первые камни ныне столь могучей партии, - и на него падали отраженные лучи тех симпатий, которыми весь съезд окружил Гершуни. Возвращение Азефа к активной работе в этих условиях казалось залогом того сплочения и укрепления партийных рядов, которые несет приезд Гершуни. С тем большей радостью все приветствовали Азефа. Он был вновь избран в Центральный Комитет.

Но настоящее право приветствовать появление Азефа в тот момент имел только Герасимов: с приездом Азефа не только возобновилось регулярное поступление той подробной информации о деятельности Центральных учреждений партии, которой так интересовался Столыпин. В самые первые дни после своего приезда Азеф дал Герасимову и то, чего не могли дать ему другие источники полицейской информации вместе взятые, - а именно сведения о составе и планах центральных боевых групп: это были те сведения об уцелевшей части Боевого Отряда Зильберберга, которые позволили Герасимову и Столыпину создать знаменитый в свое время процесс о "заговоре против царя".