Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды

Эта история имела продолжение.

Официальная трактовка. Сергей Осипович Притыцкий – человек из легенды. Член партии с 1932 года. В 1936 году Виленский окружной суд Польши приговорил его за революционную деятельность в рядах Коммунистической партии Западной Белоруссии к 15 годам тюремного заключения, а затем к смертной казни через повешение. И только могучая волна народного протеста в Советском Союзе, Польше, Англии, Франции, Америке и других странах мира вынудила польские власти не приводить в исполнение приговор. Видимо, не все знают, что героическая жизнь Сергея Притыцкого положена в основу кинофильма «Красные листья».

В тяжелых условиях вели борьбу коммунисты Западной Белоруссии.

Заработная плата рабочих-белорусов немногочисленных фабрик в Западной Белоруссии была на 45-65 процентов ниже, чем у варшавских рабочих. А в деревне 0,5 процента помещиков и кулаков владели 40,5 процента земли. Школы, книги, газеты для белорусов на белорусском языке почти полностью были запрещены. В государственных учреждениях не разрешалось разговаривать на белорусском языке. Унижалось национальное и человеческое достоинство белорусов. Но они не склоняли головы, не прекращали борьбы за социальное и национальное освобождение. Эту борьбу трудящихся возглавляла Коммунистическая партия Западной Белоруссии. Почти во всех городах, крупных местечках и деревнях существовали подпольные партийные и комсомольские ячейки.

С. О. Притыцкий был секретарем Слонимского окружного комитета комсомола и членом окружного комитета партии. Втершийся в доверие коммунистов провокатор выдал властям окружком. В результате предательства было арестовано около тысячи революционеров Западной Белоруссии. Центральный Комитет Компартии Западной Белоруссии принял решение уничтожить провокатора. Несколько попыток убить провокатора кончились неудачно. Тогда это поручили Сергею Притыцкому.

Первая попытка уничтожить предателя во время суда над коммунистами в Виленском окружном суде, где он выступал с показаниями, не увенчалась успехом – Притыцкому не удалось проникнуть в зал суда. В январе 1936 года состоялся второй судебный процесс над комсомольцами-студентами Виленского университета. Провокатор должен был давать показания.

На этот раз Притыцкий был в зале суда. И как только предатель появился в зале (а Притыцкий ждал его не менее пяти часов), наступил решающий момент. Притыцкий, мгновенно вынув из карманов два пистолета, рванулся к судейскому столу. И вот он рядом с провокатором. Один пистолет направлен под правое ухо, а другой в спину. Оба выстрела раздались одновременно. В зале паника. Притыцкий бежал, но и ему вслед полетели пули – две в бок, две в шею. Сергей упал. Его схватили, отвезли в госпиталь. Властям надо было его непременно вылечить – им нужен был живой Притыцкий. Ведь мертвых не вешают. Через полгода и состоялся тот самый окружной суд, который вынес смертный приговор. Полтора года просидел Притыцкий в камере смертников и более двух лет в тюрьмах.

В первые дни начавшейся Второй мировой войны политическим заключенным удалось вырваться из тюрьмы. Они двинулись на восток, навстречу Красной Армии. Отсюда и пришло спасение.

К его опыту подпольной революционной деятельности в Западной Белоруссии прибавился опыт партийной работы в условиях советской действительности. Во время Великой Отечественной войны Притыцкий работал вторым секретарем ЦК ЛКСМ Белоруссии. Участвовал в партизанском движении. После окончания Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б) был вторым, а затем первым секретарем Гродненского обкома партии.

А теперь о том, как Николай Семенович Патоличев комментировал «дело Притыцкого» много лет спустя, будучи на пенсии. Выходит, он не сказал на пленуме всю правду.

Из воспоминаний Н. С. Патоличева (конец 80-х годов):

«Цанава вручил мне записку о «подпольной контрреволюционной деятельности Притыцкого в Польше». Все, что до того было известно о героическом подвиге Притыцкого во время суда над комсомольцами, представлялось в другом свете, расценивалось как провокационные действия, направленные на то, чтобы способствовать разгрому Коммунистической партии Западной Белоруссии. Это был очень расчетливый шаг врага: не удалось скомпрометировать в деловом плане, попробуем в политическом. Положение оказалось очень затруднительным: ведь документ подписан министром госбезопасности.

(Вот она, разгадка дела С. О. Притыцкого. Вот что имел в виду Патоличев, когда на пленуме ЦК Компартии Белоруссии в июле 1953 года говорил, что на разбирательство обвинений, предъявленных Притыцкому Цанавой, потребуется пять лет. – Н. З.)

Как быть? Решил ехать в Центральный Комитет КПСС. Мне там твердо сказали: «Притыцкого мы хорошо знаем. Данным Цанавы о Притыцком верить не следует, его надо уберечь от нападок Цанавы». Мы уберегли Притыцкого и на этот раз. Однако обстановка осложнялась. Цанава засыпал меня все новыми «документами». Снова еду в Центральный Комитет. Вновь мне твердо заявили, что Притыцкого надо уберечь и из под удара вывести. «Отзовите его на работу к себе в ЦК, хотя бы в качестве инспектора», – посоветовали мне. Мы так и сделали.

(На пленуме ЦК Белоруссии Патоличев утверждал, что ездил к Маленкову. Маленков в те годы был вторым человеком в партии после Сталина. И он, с его огромной властью, не мог ничего сделать с каким-то Цанавой из Минска? Более того, получается, что Маленков, будучи уверен в невиновности Притыцкого, не смеет возразить руководителю МГБ одной из пятнадцати союзных республик? Цанава в интерпретации Патоличева столь грозен и всесилен, что перед ним пасует даже второе лицо в государстве. А как иначе понять указание Маленкова об освобождении Притыцкого с должности? Речь-то ведь идет о первом секретаре крупного приграничного обкома партии! - Н. З.)

Прямо из Москвы я поехал в Гродно. Объяснил Притыцкому, как все сложилось, и сказал ему значительно больше, чем знали члены Бюро ЦК. Очень хотелось, чтобы Сергей Осипович поверил, что другого выхода нет, что требуется некоторое время.

В 1953 году в Москве в ЦК я снова поставил вопрос о Притыцком. Мне сказали: «Надо реабилитировать Притыцкого полностью». Так мы и поступили. Он был направлен первым секретарем Барановичского областного комитета партии. В последующие годы он работал первым секретарем Молодечненского и Минского обкомов партии, секретарем ЦК КП Белоруссии, а затем Председателем Президиума Верховного Совета Белоруссии. Вот каково «дело» Притыцкого. Все это было очень непросто: враги, проникшие в органы государственной безопасности, искусно маскировались, выдавая свои действия за особую бдительность и ответственность перед государством. Этим они прикрывали и свои возражения против партийного контроля за деятельностью органов государственной безопасности. Берия, Цанава путем избиения преданных партии лиц, видимо пытались укрепить свои позиции».