Н. Великанов - Измена маршалов

Пребывание на лечении Блюхер активно использовал для деловых и товарищеских встреч. Встречи были разные, с разными людьми: с чиновниками из Наркомата обороны, с друзьями, с которыми когда-то вместе работал.

Важной была для него встреча с Серго Орджоникидзе, с которым сблизился еще в 1930 году через кавказских товарищей, в частности, Бесо Ламинадзе и Авеля Енукидзе. Григорий Константинович рассказывал о Кобе. [44] Коба — грузинское имя, в переводе на русский — «несгибаемый». С 1901 по 1913 год это имя было партийной кличкой революционера Иосифа Джугашвили. В январе 1913 года Джугашвили поместил в газете «Социал-демократ» статью против Троцкого, подписавшись псевдонимом «Сталин». С того момента он всю жизнь носил фамилию Сталин. Блюхер впервые услышал от Серго историю происхождения партийной клички Сталина. Будучи учеником Горийского духовного училища, Coco Джугашвили запоем читал книги. Однажды ему попался роман Александра Казбеги «Отцеубийца». Мальчик буквально проглотил его за три дня. Бесстрашный герой романа, немногословный Коба, стал кумиром Coco. С той поры он поклялся, что будет во всем следовать Кобе: приходить в трудную минуту на помощь друзьям, бороться с несправедливостью. Coco стал называть себя Кобой и требовал от одноклассников, чтобы и они его так звали. Рассказывая о Сталине, Орджоникидзе говорил: — Человек сложный, с контрастными чертами характера. Обладая железной волей, он в то же время может поддаваться почти детским слабостям. К поставленной цели идет, ни перед чем и ни перед кем не останавливаясь. Кого возненавидит — раздавит, кого полюбит — многое может простить… Вы, Василий Константинович, я думаю, ему приглянулись.

Несколько встреч было у Блюхера с наркомом обороны К.Е. Ворошиловым, начальником Главного политического управления Красной Армии Я.Б. Гамарником, другими работниками военного ведомства.

Перед наркомом Блюхер ставил вопросы оборонительного строительства на ДВК, создания новых формирований, прежде всего, полнокровных частей укрепленных районов. Особой темой был колхозный корпус [45] Постановлением Совета народных комиссаров СССР в марте 1932 года в составе ОКДВА появился Особый стрелковый колхозный корпус (ОСКК). Постановление поясняло, что ОСКК создается для того, «…чтобы укрепить безопасность советских дальневосточных границ, освоить богатейшие целинные и залежные земли, обеспечить население Дальнего Востока и армию продовольствием, значительно сократить ввоз хлеба и мяса из Сибири на Дальний Восток, развивать экономику Дальнего Востока». Структура корпуса — управление, три стрелковые и одна кавалерийская дивизии общей численностью 60 тысяч человек. Командиром-комиссаром нового соединения специального назначения был утвержден Калмыков М.В.

Ворошилов держал на контроле становление первого в Советском Союзе и РККА стрелкового колхозного корпуса. Корпус, наряду с боевой службой и учебой, занимался и сельским хозяйством, снабжая армию и край основными продуктами питания, и, вместе с тем, способствовал оседанию в ДВК многих увольняемых в запас красноармейцев и младших командиров с семьями, что было крайне важно для дальнейшего развития всей экономики края, для создания столь остро нужных ОКДВА собственных мобилизационных ресурсов.

В конце одной из бесед Ворошилов коснулся личной жизни Блюхера:

— Мне доложили, что ты, Василий, вроде в третий раз подженился. На совсем зеленой, несовершеннолетке?..

В последние годы соратники, коллеги по работе, местные партийные и советские руководители, столичные начальники, члены правительства и ЦК обращались к Блюхеру на «вы», по имени-отчеству или по фамилии. Соответственно и он им отвечал тем же. И только один человек — Ворошилов — говорил ему «ты» и называл Василием. То ли это было знаком особого к нему расположения, то ли — высокомерия..

На поддевку наркома Блюхер отреагировал спокойно:

— Сердцу, Климент Ефремович, вы же знаете, не прикажешь.

А как же Кольчугина? У нее ведь сын от тебя.

С нею мы расстались. От сына я не отказываюсь.

— Смотри, как бы не сломал себе шею ты своим влюбчивым сердцем.

С Гамарником беседы проходили в более мягком тоне. Блюхер близко узнал Яна Борисовича в начале года, когда он приезжал на Дальний Восток для изучения положения дел в ОКДВА. Тогда они нашли общий язык, проникшись друг к другу доверием. И в ту, их первую встречу, и теперь Блюхер и Гамарник говорили об угрозе Советскому Союзу со стороны японцев, захвативших Северный Китай, о необходимости укрепления границы. Начальник Главпура пообещал значительно пополнить этой осенью политорганы Дальневосточной армии молодыми, образованными кадрами.

Как и Ворошилов, Гамарник не обошел стороной отношения Блюхера с Глафирой Безверховой. Он не одобрил «связь прославленного военачальника с молодой девчонкой-простушкой» и предостерег от возможных негативных последствий.

«Негативным последствиям» отношений Блюхера с молодой простушкой, чуть было не ставших для Василия Константиновича и Глафиры трагедией, в книге «Воспоминания о муже — Маршале В.К. Блюхере» ее автор, Глафира Лукинична Блюхер, посвятила несколько строк.

Летом 1936 года для инспектирования ОКДВА приехал в Хабаровск Гамарник. Встреча его с Блюхером носила официальный характер. Василий Константинович пришел домой из штаба хмурым, очень озабоченным. Гамарник провел в Хабаровске совсем немного времени и вскоре уехал в Москву. Провожать высокого московского гостя, как это было принято, Блюхер не пошел, сказавшись больным. Но потом все же решил догнать его, чтобы, видимо, объясниться. Вернулся сумрачным. Долго молчал, затем не выдержал, рассказал жене, что у него с Гамарником состоялся тяжелый разговор. Глафира Лукинична пишет: «Гамарник предложил Василию Константиновичу убрать меня как лицо подставное («Объявим ее замешанной в шпионаже, тем самым обелим вас…»). На это Василий Константинович ответил: «Она не только моя жена, но и мать моего ребенка, и, пока я жив, ни один волос не упадет с ее головы».

Надо сказать, после этого неприятного разговора Гамарника с Блюхером, к счастью, никаких серьезных выводов не наступило. Может, потому, что в наркоматовских верхах знали: Блюхер из тех, кто приглянулся Главному Хозяину…

Из столицы Блюхер часто посылал письма Глафире. В одном из первых он писал: «… В этот приезд в Москву, как никогда раньше, я убедился, что друзей настоящих у меня куда меньше, чем я думал, а врагов оказалось неизмеримо больше, чем я считал. Неприятностей мне Москва наделала много и служебноделовых, и личных, в последних не последнюю роль играла и ты (женитьбу Блюхера на молодой девчонке отрицательно восприняли как официальные высокопоставленные должностные лица в Наркомате обороны, так и многие его сослуживцы. — Н.В.). Каждый из моих больших и малых врагишков внес свою лепту, чтобы брызнуть и свою каплю грязи, а в результате получился довольно вонючий букет. Непонятно, зачем это нужно кой-каким людишкам. Что это: непонимание или зависть? Видимо, то и другое.