Владимир Орлов - Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения

В те памятные дни в Нью-Йорке я прогуливался по Бродвею, заглядывая, движимый журналистским любопытством, в конторы деловых людей, в приемные шарлатанов астрологов, предсказывающих судьбу по расположению небесных светил, в агентства частных детективов, где скучающие осведомители, развалившись на потертых диванах, ожидали очередных поручений по слежке за неверными женами и жуликоватыми управляющими имениями. Вот здесь, среди этих странноватых для взора советского человека вывесок, я наткнулся на контору компании «Розенблат и Розенблат», занимающейся, в частности, продажей земельных участков на Луне.

Это был солидный, богато обставленный, хотя и пустынный офис. Утрату мирового приоритета на рубежах космической науки и техники организаторы конторы попытались возместить приоритетом на поприще космической коммерции. Здесь вы получали возможность заблаговременно внести свои сбережения в область, явно и бурно развивающуюся и способную, по уверению организаторов, в самом недалеком будущем начать приносить незаурядную прибыль.

Мой приход был встречен приветливо и даже радостно. Правда, я разочаровал любезных хозяев, объявившись представителем той страны, которую даже самый предприимчивый негоциант не решился бы в данной ситуации поставить в положение покупательницы. Газеты аршинными буквами писали: «красная ракета «прилунилась» почти в центре лунного диска», и у бизнесменов был слегка смущенный вид людей, приступивших к распродаже чужого добра. Признаюсь, что я сделал все, чтобы успокоить вдруг зашевелившуюся совесть пионеров космического бизнеса.

Прощаясь, я не скрыл, что посещение этого солидного современного офиса было мне приятным. Само существование его внушает, понятными многим американцам средствами, уверенность в реальности великого дела, которое успешно решает наша советская космонавтика. А вопрос о том, какими из известных в политэкономии способами будут распределяться участки на Луне, решит история.

На улицах, соседствующих с отелем «Уолдорф-Астория», нью-йоркской резиденции Н. С. Хрущева, на тротуарах, напирая на дощатые барьеры, расставленные полицией, непрерывно росла толпа народа. Сотни рук взмывали в приветственном взмахе, раздавались сотни дружественных голосов.

Но на одном из коротких и узких участков тротуара, наискосок от отеля, циркулировала под строжайшей охраной полиции небольшая кучка проходимцев, следовавшая за нами по пятам из города в город. Они несли плакаты с провокационными лозунгами о «свободе». Один из плакатов гласил: «Свободу Луне». Это был своеобразный рекорд подлости в небогатом фантазией, плоском, иссушенном злобой мозгу политического прохвоста. Величайшую победу раскрепощенного изобретательского гения мракобесы пытались выдать за потерю свободы, а одно из благороднейших полей международного сотрудничества — за плацдарм раздора, «холодной войны»!

Буржуазная пропаганда изготовляет шоры, мешающие людям глядеть по сторонам. Но пусть подымут головы вверх, и правда глянет на них из космоса. Пуск космической ракеты — удар по «холодной войне».

У нас выработался новый, советский метод справлять юбилеи: отмечать годовщины великих свершений не сонным журчанием мемориальных речей, но громом побед, стократно блистательнейших.

В юбилейную дату запуска первого в истории искусственного спутника Земли до наушников всех приемных радиостанций мира долетел из космоса непонятный и мощный радиошум. Казалось, могучий водопад гремит в глубинах Вселенной. То были радиосигналы третьей советской космической ракеты, уверенно легшей на курс вокруг Луны.

Как гигантский межпланетный бумеранг, пущенный рукой исполина, советская ракета должна была облететь Луну и вернуться в ближайшие окрестности земного шара. Целое содружество измерительных приборов, полномочно представляющих в космосе чувства и глаза человека, разместилось на ее борту. Их согласный хор, разносимый в эфире электромагнитными волнами, образовал гремящий радиоводопад, который был слышен во многих частях нашей планеты. Она несла не очень много энергии— эта космическая Ниагара и, пожалуй, не способна была зажечь даже нескольких лампочек накаливания. Но она несла могущество более высокое, чем грубая сила: водопадом низвергался на землю поток новых сведений о Вселенной, поток нового знания. Ну, а знание — самая высшая сила.

Для простого человеческого слуха непонятен межпланетный радиоязык. Но у наших людей есть надежные переводчики. Это мощные электронные математические машины координационно-вычислительного центра. Они переведут долетающие радиосигналы на язык понятий и цифр, а из стройных колонок цифр в головах ученых родятся новые правдивые представления о космическом климате и ландшафте, о неведомой, невидимой людям оборотной стороне лунной медали.

Исполинские советские реактивные двигатели устремили ракету в небо, развивая на отдельных отрезках ее пути мощность, равную сумме энергетических мощностей громадных гидроэлектростанций. Уникальные кибернетические системы корректировали ее полет с почти микрометрической точностью на всем участке разгона.

Но, помимо энергетики и кибернетики, еще одна область науки одержала здесь свою выдающуюся победу. Мы имеем в виду теоретическую астрономию, до сих пор существовавшую как одна из отвлеченных областей человеческого знания, а теперь становящуюся в ряд прикладных технических наук. Астрономия, опираясь на могучую поддержку электронных счетных машин, помогла предвычислить беспримерную по дерзкому остроумию траекторию ракеты, определить направление и момент ее пуска.

Когда кончилась работа двигателей ее последней ступени, ракета не достигла второй космической скорости. И здесь был преднамеренный расчет. Ракету ввязали в игру сил тяготения, изогнувших ее траекторию в мудрейшую пространственную кривую, расположенную в нескольких плоскостях и похожую, по образному выражению Н. С. Хрущева, на локон, завивающийся вокруг Луны. Электронные счетные машины в который раз предвещали будущее космической ракете, и было любо-дорого следить, с. какой точностью выполнялись все теоретические предсказания.

Ракета обогнула Луну, сфотографировала ее не известную людям поверхность, возвратилась в район Земли и стала кратковременной спутницей нашей планеты, обращающейся вокруг нее по вытянутой, неустойчивой орбите.

Что-то давно знакомое с детства напоминает нам внешний вид межпланетной автоматической станции, растопырившей усики антенн. Ну, конечно, это внешний облик марсианина из романа Г. Уэллса «Борьба миров». Кажется, что в металлическом корпусе с гибкими щупальцами заключается что-то живое, огромный пульсирующий мозг.