Владимир Орлов - Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения

Началась вторая мировая война, и снова появилось на свет и засияло в грозном ореоле слово «ракета». Немцы на нашем фронте испытали на себе сокрушающую силу советских ракетных снарядов — прославленных «катюш».

Сегодня парад ракет служит апофеозом торжественного парада на Красной площади. На грузовиках проносятся потомки славных «катюш» — ракеты ближнего боя, уложенные в каркасы метательных установок, словно пачки великанских карандашей в пенал исполина. Тягачи провозят ракеты среднего действия, массивные, как колонны Большого театра.

Ракетные установки стоят на страже нашей Родины. Ракетой сбит шпион Пауэре, пробиравшийся к жизненно важным узлам страны по пустынным путям субстратосферы.

У нас впервые в мире изобретена трансконтинентальная ракета, путь которой, как арка, опирается на отдаленные континенты. Сообщения ТАСС рассказывают об испытаниях трансконтинентальных ракет, лишенных боеголовок, но пересекавших тысячи километров земли и моря и ложившихся точно в заданный квадрат в районе Тихого океана. Выкована новая ядерно-ракетная стратегия, в грозном свете которой померк и обесценился хваленый американский военный морской флот и военно-воздушные силы.

Американцы в безумной гонке вооружений затратили громадные средства на создание призрачного фронта радиолокационной защиты, глядящего с Востока на Запад, обманывая перепуганных налогоплательщиков, что именно с Запада на Восток к ним прилетят советские ракеты. Но Н. С. Хрущев сообщил в своей предвыборной речи, что советскими учеными создана глобальная ракета, установленная на спутнике, обращающемся вокруг планеты, и поэтому могущая прибыть с любой стороны и упасть с неба в любую точку земли, где поднимет голову агрессор.

Пушки горожан пробили стены средневековых рыцарских замков. Ракеты не разрушили еще никаких оборонительных стен, но они пробили громадные бреши в бастионах «холодной войны», показав, что при современном вооружении война равносильна мировой катастрофе, и нет другой разумной политики, кроме политики мирного сосуществования и всеобщего разоружения.

Беспримерно мощное оружие — советская ракета—голосует за мир.

Новое ракетное оружие — пишут во всех газетах.

Старое изобретение явилось к нам из глубины веков, как забытая там «машина времени» писателя Уэллса.

Не одна ракета возвращается к нам из прошлого.

Лет 90 назад, казалось, окончательно распростились с гладкоствольными орудиями, заряжаемыми с дула. Повсюду воцарилась нарезная артиллерия, заряжаемая с казны.

Стали с улыбкой вспоминать старинные неуклюжие пушки, в которых и заряд и ядро забивались в дула, а затем поджигался фитиль. То ли дело нарезные пушки! Все на их стороне: и скорострельность, и дальнобойность, и пробивная способность, и точность боя.

И если поднимался разговор о пушках будущей войны, то уж, конечно, только о нарезных, с какими-нибудь диковинными стволами. Или о совсем фантастических — центробежных или электромагнитных.

Но прошло семьдесят лет. Наступила война наших дней. И что же? Никакой фантастической электрической артиллерии на фронте не оказалось. Зато снова возродились гладкоствольные, заряжаемые с дула орудия, словно тени покрытых ржавчиной, предков.

И очень ими довольны — превосходно к месту пришлись.

Говорят, что дальнобойность мала? А она и не всюду требуется. Часть орудий все равно выставляют на передний край и громят ими передний край врага. Говорят, что пробивная способность низкая? А к чему она нужна, пробивная способность, если бьют по пехоте да осколочными снарядами?

Говорят, снаряды ложатся не точно? Ну и пусть ложатся. В современном бою нередко стреляют без прицела. Кроют по площадям. Месят врага с землей. Тут такая сгущается плотность огня, такой огненный шквал бушует над врагом, что не имеет смысла целиться: ты промахнешься — угодит сосед. Война теперь другая, и во многих случаях в самый раз придутся в современном бою гладкоствольные орудия.

Их знает каждый — это минометы.

Скорострельность миномета известна. Иной ловкач одним минометом по две мины одновременно держит в воздухе. Нет орудия легче миномета. Миномет — это пушка на спине. Нет орудия проще миномета. Что такое миномет? — Одна труба.

Только что-то не слишком походит миномет на своего гладкоствольного предка.

Старые пушки стреляли круглым ядром, а миномет продолговатой миной, похожей на каплю с плавниками, вроде рыбьего хвоста. Ни дать, ни взять — небольшая авиабомба. Значит, миномет — потомок не только старинной ядерной пушки, но и авиабомбы.

У старинной пушки был неуклюжий деревянный лафет, а у миномета костыли из легких стальных труб. Есть в них что-то от велосипедной рамы. Значит, миномет — потомок отчасти и велосипеда.

Миномет стреляет так. Мину погружают в дуло, и она скользит вглубь и напарывается капсюлем на жало, торчащее в дне ствола. Происходит выстрел. Капсюль и жало! Никаких фитилей. Значит, миномет сродни не только старинным пушкам, но и современному оружию центрального боя.

Сложна родословная миномета. Если внимательно разобрать миномет по деталям, то в немногих этих деталях мы сможем узнать черты многих современных машин.

Значит, не просто вернулась к нам из глубины веков старинная гладкоствольная пушка. Она вернулась к нам обновленная и преображенная всеми последними достижениями техники — легкий скорострельный меткий миномет.

Представьте себе, что каким-то чудом прямо из XVII столетия перенесся в наши времена видный тогдашний инженер. Настоящий инженер XVII века—в парике с косичкой, белых чулках с бантами и туфлях на высоких каблуках.

Повели его осматривать наши заводы. Все его поражает до крайности: и размеры цехов и сложность машин. Страшно поражен всем инженер, ко не показывает виду. Не желает ударить лицом в грязь перед потомками. Пусть, мол, не думают, что в XVII веке жили какие-нибудь простаки.

Проходит инженер по цехам, небрежно играя тросточкой, словно все ему знакомо, словно все это он и раньше предвидел.

— Покажите мне, — говорит, — водяное колесо, которое движет эти машины.

Задает он этот вопрос неспроста. В его век учили, что мир неизменен. Времена проходят, а суть вещей не меняется. Было в то время два двигателя: ветряк и водяное колесо. И развитие техники представляли себе так: пройдут века, будет больше водяных колес, будут больше водяные колеса. Вот и думает инженер: где-нибудь да должно тут быть водяное колесо.

Идут на гидроэлектрическую станцию. Показывают турбины:

— Вот вам водяные колеса!

Умилился инженер, увидав знакомую технику. Разводил руками. Расспрашивал о подробностях. На прощание отвешивает галантный поклон и говорит с улыбкой: