Евгений Анисимов - Дворцовые тайны

Слухи слухами, но достоверно известно то, что видели многие. Один из постаревших убийц Петра III, Алексей Орлов-Чесменский, по указу Павла стоял у гроба покойного императора, а потом нес на подушке корону, которую некогда сам сорвал с головы несчастного. Так, в ужасной, полной символов мести и ненависти церемонии похорон вернулось к Орлову, казалось бы, давно и навсегда забытое прошлое и наотмашь ударило его, подвергло всеобщему позору…

Алехан умер в 1808 году в своем богатом доме в Москве. Согласно легенде, смерть его была ужасна. Страшные боли мучили его, и, чтобы на улице не были слышны крики, он приказал дворовому оркестру играть марши. Чем сильнее становилась боль, тем громче звучала музыка. Современные историки считают, что легенда недостоверна. А жаль — она так соответствует всей яркой и грешной жизни Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского…

Достоверно известно, что в августе 1774 года, в разгар Пугачевского бунта, некий яицкий казак Астафий Трифонов сумел ночью попасть в… личные покои императрицы Екатерины II, что само по себе кажется невероятным. Этот языкастый старик-проходимец так заморочил голову фавориту государыни Григорию Орлову, что тот провел казака в царскую опочивальню, и государыня благосклонно разговаривала с сим нахалом. Дело в том, что Трифонов, похваляясь личным знакомством с Пугачевым, обещал заманить самозванца в западню и выдать его властям. Но для этого он требовал паспорт, много денег и — самое главное — благословения государыни. Так и состоялась эта тайная, невиданная в придворной жизни аудиенция простолюдина у императрицы в личных ее покоях…

А вообще-то он был вовсе не Трифонов, а Долгополов, и не яицкий казак, а купец — поставщик сена ко двору Петра III. Когда в 1773 году началось восстание Пугачева, сказавшегося «анпилатором» Петром III, Долгополов вознамерился поправить свои финансовые дела. Он составил дерзкий план, решив одурачить и Пугачева и государыню. В июне 1774 года он явился в лагерь Пугачева, представился самозванцу московским купцом Ивановым, посланцем от цесаревича Павла Петровича, и сказал, что тот-де прислал «батюшке» подарки: шляпу с позументом да желтые сапоги. Потом «Иванов» заявил «анпилатору», что тот остался должен ему за поставленные в Ораниенбаум сено и овес полторы тысячи рублей. Смущенный и раздосадованный самозванец обещал долг вернуть…

Конечно, Пугачев сразу смекнул, что перед ним обманщик-вымогатель. Однако «государь» виду не подал и стал ему подыгрывать. Лже-Иванов же всем говорил, что император подлинный, не сумлевайтесь! Два проходимца какое-то время дружно дурачили окружающих, но вскоре Долгополов, так и не получив свой «должок» с самозванца, поехал якобы к Павлу Петровичу с ответом «от батюшки». На самом деле нахал решил получить деньги с Екатерины II. В Петербурге он представил Григорию Орлову список 324 «заговорщиков» и потребовал, чтобы каждому было выдано по сто рублей. Тайная аудиенция завершилась полным триумфом: проходимцу выдали паспорт, две тысячи рублей награды и затем с командой капитана Галахова и 32 тысячами рублей отправили в район восстания. Там Долгополов выпросил у Галахова еще три тысячи рублей и… скрылся.

…Екатерина известна как человек проницательный, хорошо знающий людей, но тут она просчиталась и поддалась на обман. Ее понять можно: в тот момент государыня была близка к отчаянию. Пожар восстания разгорелся не на шутку, и в борьбе с ним были хороши все средства. Ведь свержение с трона, а потом таинственная смерть Петра III произвели сильнейшее впечатление на общество. Народ внешне смирно воспринял весть о кончине императора якобы от «геморроидальных колик», но не поверил этому, решил, что власть его обманывает. И эта глубинная, тайная народная мысль стала той основой, на которой возник феномен Пугачева. Да к тому же, по мнению народа, налицо была явная несправедливость: родного внука Петра Великого свергла немка, баба, хотя у нее, как известно, «волос долог, а ум короток»! Надо сказать, что Пугачев был не первым самозванцем. Самозванчество, или, как писали в старину, «воровство имени государева», было довольно распространено на Руси. На такое смертельно опасное дело решались люди сумасшедшие, отчаянные, авантюристы, которым терять было нечего. После смерти Петра III появилось более десятка лже-Петров. Простые люди, легковерные и доверчивые, жившие в мире слухов и сказок, верили рассказам всяких перехожих калик и странников — главных разносчиков слухов о чудесном спасении государя.

Пугачев был авантюристом, яркой личностью. Смелый и волевой, он был при этом умным и хитрым человеком. Он добился успеха потому, что нашел общий язык с яицкими казаками, недовольными властью. Они его поддержали, видя в нем вожака, который в случае неудачи возьмет всю вину на себя. Начало мятежа было ошеломляюще успешным. Слабые гарнизоны, состоявшие из инвалидов (вспомним «Капитанскую дочку»), сдавались сразу. Как по высохшей степи, огонь восстания пошел низом по всему Заволжью. Народ со всех сторон стекался к «государю», и он всех жаловал «волей, землей и бородой», то есть «старой верой». Пиком успехов Пугачева стало взятие Казани. Всюду пугачевцы громили дворянские усадьбы, пытали и убивали помещиков, их жен и детей. Шел разнузданный грабеж. Не избежали разорения и православные церкви. Русский бунт, действительно бессмысленный и беспощадный, охватил огромную часть страны.

Из Петербурга Екатерина с тревогой следила за происходящим на востоке империи. Положение властей было трудным — в это время шла война с Турцией, войска и боевых генералов отзывать с фронта было невозможно. Летом 1774 года Екатерина даже опасалась, что Пугачев может двинуться на Москву. Ее не успокаивали бодрые рапорты генерал-губернатора старой столицы. Она писала ему: «Смотрите, как бы злодей, как черт из табакерки, не выскочил посредине Москвы!»

При этом императрицу мучили сомнения: не стоял ли кто из ее знатных недругов за спиной Пугачева? Странно, как это неграмотный мужик сумел так отлично организовать дело? Нет, без высокопоставленных покровителей здесь не обошлось! Государыня подозревала в интригах братьев Паниных, которые почти открыто ратовали за вступление на престол ее сына Павла. За генералом Петром Паниным был установлен негласный надзор, и его «болтания» агенты записывали. А потом Екатерина распорядилась послать Панина подавлять мятеж. В этом тоже был свой скрытый смысл: или Панин перекинется к «анпилатору», или выкажет свою верность. Оказалось — второе. Поэтому Панин был особенно жесток с мятежниками.