Юлия Кантор - Война и мир Михаила Тухачевского

Донесение Начальнику артиллерии 6–го боеучастка с. Инжавино 3 августа 1921 года от командира дивизиона Белгородских арт. курсов Нечаева:

«Дивизионом выпущено 65 шрапнельных снарядов, 49 фугасных и 50 химических…»47.

Намерение использовать газы Тухачевский имел еще в мятежном Кронштадте. (Тогда оно не было реализовано по «техническим» причинам.) Однако вопреки сложившемуся в последние годы в историко–публицистической литературе мнению, следует признать, что он отнюдь не был первым, кто инициировал их применение в условиях Гражданской войны: полугодом раньше против восставших крестьян отравляющие вещества использованы в Ярославской губернии.

В Тамбов Тухачевскому прислали баллоны с ипритом и фосгеном — газами, которые немцы применяли в 1914 году, во время Первой мировой. О том, насколько массовым и многократным было использование ядовитых газов на Тамбовщине, статистических данных практически нет. Тамбовские краеведы, пытавшиеся восстановить правду о трагических днях истории края, опросили старожилов. Фрагменты этих бесед опубликованы в журнале «Белая Гвардия» (2002, № 6), полностью посвященном тамбовской трагедии. Они являются интересным примером сохранившейся в массовом сознании глухой полуправды.

«Екатерина Чернопятова, жительница села Карай–Салтыки:

— Родственники рассказывали, что в наше село заходили бандиты. Но кто они были, красные или белые, никто не знал, бандиты — и все. 0 газах я ничего не слышала.

— Не ходите в тот двор, — говорила нам одна из жительниц села, — там инвалиды живут. И туда не ходите, там тоже…»

«Михаил Н., житель села Кипец:

— Разговоры о том, что красные бросали на наше село ядохимикаты — вранье, этого не было. Недавно умерла одна наша старейшая жительница, Марья Федоровна, она 106 лет прожила.

Так и она говорила, что никаких ядов Тухачевский на нас не бросал. У меня у самого отец в банде воевал, а раньше он всех в продотряд забирал. Я за советскую власть, а всех этих дерьмократов перерезал бы…»

«А мой дед, Александр Курдяшо… коммунистом был. Они в ячейки собирались, и дед мой туда ходил. Антоновцы придут — деда грабят, красные придут — ему радость. Между ними в Инжавино случилась страшная битва, красные ее проиграли, и мой дед прятался у нас в селе. Потом они опять собрались в ячейку. Антоновцы в это время жили в Паревке, в церкви, они там в подвале прятались, и оттуда налеты делали. А о газах я ничего не слышала, да их, наверное, тогда и не было».

«Паревку из пушек обстреливали, из пулеметов, мне тогда четырнадцать лет было, поэтому я хорошо помню».

«Стреляли бандиты, а кто они были, красные или белые, я не знаю. Потом эти же бандиты сразу же в колхоз вошли и начали нас кулачить, хлеб отнимать. С тех пор мы одну мякину ели. Чистый хлеб я впервые увидела в 52–м году, когда в Ленинград ездила…»

«Ведь тогда как было: ошибешься — пропал, — говорит еще один коренной житель Кипеца. — Или эти расстреляют, или те… Мой отец ни за кого не был. Запомнилось, что в доме одном, в том, что у спиленной ветлы, жил человек, который был против советской власти. Но он тихо жил, а потом сам помер.

А о газах я ничего не знаю».

16 июля 1921 года Тухачевский сообщил в ЦК РКП(б) о ликвидации крестьянского восстания. Уже к 20 июля полномочная комиссия объявила о приостановлении применения исключительных мер, предусмотренных приказом № 171. С мая по июль было убито около 11 тыс. крестьян, за тот же период повстанцами были уничтожены свыше 2 тыс. советских служащих.

Тамбовская ЧК потеряла 40% своего личного составах48.

Завершая программную статью, Тухачевский употребляет понятие «новая экономическая политика».

«Надо заметить, что последовательное и искусное проведение в бандитских местностях новой экономической политики создает значительные шансы на быстроту успеха искоренения бандитизма. Поэтому таковым действиям обязательно должна предшествовать и сопутствовать усиленная агитационная кампания, разъясняющая и популяризирующая нашу политику»49.

Вряд ли он при написании статьи в 1922 году задумывался над сутью только что введенного ленинского НЭПа. Однако тенденцию нащупал верно. Борьба тамбовских крестьян подтолкнула Совнарком к разработке и реализации новой экономической политики, оказавшейся, правда, недолговечной. Тоталитарное государство с жестко регулируемой в соответствии с военно–коммунистическими принципами экономикой на долгие десятилетия, к сожалению, оказалось наиболее соответствующей историческим традициям и реалиям России XX века альтернативой развития страны…

Всполохи крестьянского сопротивления продолжались до конца 1922 года, как и выступления рабочих.

Тридцатилетний Тухачевский, для которого собственно боевая деятельность закончилась подавлением «русской Вандеи», предлагает свой рецепт борьбы с ними:

«Уничтожать отдельные банды выгоднее всего при помощи летучих отрядов, «персональных» для каждой банды. Эти отряды, как пиявки, должны впиваться каждый в свою банду и должны бить и гнать ее до полного уничтожения. На активные и ловкие банды бывает выгодно пустить на каждую сразу несколько таких пиявочных отрядов»50.

Тухачевский вновь прибегает к своим излюбленным «зоологическим» сравнениям, в данном случае как минимум двусмысленным: в его энергически свирепом изложении лечебная функция этих тварей явно уходит на второй план…

В секретном письме членам Политбюро ЦК РКП(б), написанном 19 марта 1922 года, уже после введения НЭПа, Ленин предлагал воспользоваться голодом в Поволжье и провести изъятие церковных ценностей. Эта акция, по его мнению, «должна быть проведена с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь, и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»51.

Удивляться патологической ненасытности жаждущего крови «самого человечного человека» к 1920–м годам уже не приходится. Внимания заслуживает завуалированное в этой «гуманистической» сентенции осознание — власть ненавидят, значит, следует опасаться сопротивления.

И народ вновь приносится в жертву власти, так и не избавившейся от ощущения собственной нелегитимности.

1. Личный архив В. Уборевич. Письмо М. Н. Тухачевской В. И. Уборевич.

2. Аптекарь П. А. Крестьянская война // Военно–исторический журнал, 1993, № 1, с. 50.

3. Маслов С. С. Россия после четырех лет революции. Париж, 1922, ч. 2, с. 133.

4. Косаковский А. А. Большевики удерживают государственную власть // Драма российской истории: большевики и революция.