Екатерина Моноусова - Полная история рыцарских орденов

Сейчас и представить странно, что Рига, знаменитая вязью своих старых зданий с островерхими крышами, далеко не всегда была каменной. Когда-то на одной из ее деревянных улиц неподалеку от деревянной церкви святого Петра жил ее основатель — епископ Альберт. Дом его также был сверху донизу сделан из дерева.

Собственно, в городе имелось лишь одно здание из камня — замок рыцарей Ордена меченосцев…

Первое упоминание об участии меченосцев в военных операциях против язычников относится к 1205-му — вместе с епископской дружиной они разбили литовский отряд. В следующем году, собираясь в поход на ливов, Альберт вновь «созвал братьев-рыцарей» под свои знамена. Четвертого июня в схватке при Гольме особенно отличился некий Арнольд, первым бросившийся в атаку. В 1207-м меченосцы участвовали в разгроме литовцев у Ашерадена, в 1208-м — при Сельбурге… Меч, зажатый в одной руке, явно перевешивал крест, зажатый в другой. Впрочем, и сами язычники не отставали от рыцарей — эсты, ливы, летты налетали на селения друг друга, грабили и жгли, уводили в рабство женщин… Хроника Генриха Латвийского описывает зловещий случай: как-то раз эсты вторглись в землю ливов, привязали одного из вождей к шесту и стали вращать его у костра, аки барашка на вертеле, требуя рассказать, где несчастный схоронил свое золото…

Полно, до заповедей ли тут Божиих! Врага надо бить его же оружием — и братья-рыцари дружно топтали всех, кто оказался у них на пути. Казнили без разбора, обдирали без совести, брали в заложники… А меченосец, которому поручено было судить пленных, требовал с них откупа, похлеще, чем пушкинская старуха у золотой рыбки! И так же остался «у разбитого корыта», когда товарищи по оружию обнаружили в сундуке предприимчивого судьи несколько килограммов чистого серебра…

«Страна соседняя и неведомая Европе до XII века открывается германцами, выброшенными бурею на берега Двины. Рассказы о ней возбуждают страсть к обращению в христианство… Пожизненные поместья, даванные Орденом в награду личной храбрости, за услуги и заслуги, мало-помалу закладами, покупками и льготами, то давностию, то силой становятся наследственными… Епископы тягаются с рыцарями, как удельные князья… Междоусобия не перестают, кровь льется, набеги русских и впадения рыцарей в их границы пустошат оба края, ничтожат соседние племена… Крепости переходят из рук в руки, везде трупы, развалины, слезы от утешенья, вопли от грабежа…» — несколько веков спустя писатель и будущий декабрист Александр Бестужев много путешествовал в тех краях. «Буллы Ватикана, как театральные перуны, гремели, никого не пугая и не поражая. Должно, однако же, отдать справедливость Папам, столь часто клеветанным, что они под проклятиями запрещали делать рабами новообращенных христиан в Ливонии, как и в Америке, и все напрасно. Свои выгоды были ближе к сердцу рыцарей, чем увещевания Папы…»

Романтическому сердцу самого Александра Александровича, судя по всему, была особенно близка несчастная судьба ливонских крестьян, притесняемых безжалостными рыцарями. Во всяком случае, за последние четыре года перед арестом (как мы помним, декабристы отправятся «будить Герцена» в 1825-м) он создает четыре «Ливонских повести» — «Замок Нейгаузен», «Ревельский турнир», «Замок Эйзен» и «Замок Венден». Древняя орденская крепость Венден, бывшая резиденция Великих магистров, особенно его заинтересовала. В мае 1821 года, отправившись из Петергофа в заграничный поход и проезжая через Лифляндскую губернию, он специально побывал в Цесисе, где стоят развалины венденского замка. «…Итак, я увижу столичный город древнего ливонского рыцарства, искони знаменитый битвами, осадами, усеянный костями храбрых, запечатленный кровью основателя. Винно-фон-Рорбах, первый магистр меченосного Ордена, построил Венден, первый замок в Ливонии. Любуясь величавыми его стенами, он не мыслил, что они скоро обратятся в его гроб…»

Та к начинается повесть. На титульном листе подзаголовок — «Отрывок из дневника гвардейского офицера. Мая 23, 1821 года». Но мы не станем излагать сюжета книги — тем более что история эта произошла на самом деле и вписала, пожалуй, самую зловещую картину в хронику Ливонского ордена. О чем же повествует хроника?

…В Ливонию из крошечного германского городка Сузат прибыл рыцарь Вигберт Серрат. Юноша благочестивый и смирный, превыше всего он желал служить Господу, как предписывали данные им обеты. Серрата направили в крепость Венден.

То, что он там увидел, повергло рыцаря в настоящий шок. Что именно его огорчило — притеснение ли несчастных ливов, царившая среди братьев коррупция или их звериная жестокость — неизвестно. Факт остается фактом — Вигберг бежал из Вендена, мечтая встретиться с епископом Альбертом, дабы тот перевел его в Ригу. Но на лихих конях по его следу бросились меченосцы, схватили беглеца, заковали в цепи и бросили в каменную башню… Кстати, его темница сохранилась и поныне — там даже летом не больше восьми градусов, и экскурсанты, поеживаясь, стремятся поскорее выбраться наружу. Та к бы и погиб наш «Мальчиш-Кибальчиш» — да за него неожиданно вступился сам епископ.

Беглеца отправили в Ригу. После долгой беседы с ним магистр Винно фон Рорбах снял-таки обвинение в дезертирстве. Стало быть, жалобы молодого человека показались ему не лишенными оснований. А вот что дальше делать — магистр не знал. Слишком серьезны были обвинения — начни их расследовать, и придется весь Орден привлечь к ответу! В общем, дело решили замять. И замяли бы — но не таков был наш рыцарь. Он посчитал, что, потворствуя грабителям и убийцам, Винно порочит саму Пресвятую Деву. Он, как правоверный христианин, не в силах был с этим мириться! И Вигберт задумал кровавую месть. Однажды, когда братья отправились на богослужение, он передал магистру фон Рорбаху и главному священнику Рижского замка Иоанну, что хочет открыть им страшную тайну. Мол, узнал он ее случайно в Венденском замке, и от этой информации зависит судьба всего Ордена. Магистр и святой отец тут же направились в келью рыцаря. Едва за ними затворилась дверь, Вигберт выхватил секиру, которую всегда носил с собой, — и в мгновение ока главу меченосцев постигла участь несчастного Берлиоза. Вторым ударом рыцарь покончил с Иоанном.

Поэтический взгляд Александра Бестужева увидел эту сцену несколько по-другому. Его Серрат сам пробирается в комнату магистра, чтобы совершить месть. Под покровом ночи бросается он в крепостной ров и гребет что есть силы, пытаясь уйти от преследовавшей его стражи… «Но рыцарь выплыл и, вонзая кинжал в пазы, уже взбирается на стену, лепится по неровностям камней, и вот висит под верхним поясом. Силы ему изменяют, нога скользит, еще миг — и он оборвется; но он уже наверху.