Юрий Фельштинский - Архив Троцкого (Том 2)

И только попав в Сибирь в качестве виновных по 58-й статье, по той самой, которая предъявляется шахтинским белогвардейцам, вы с Сафаровым вспомнили, что есть на свете опасность «старого троцкизма», есть тезис Троцкого о термидоре и что на всем этом можно кое-что подработать у Сталина. Вы были правы, когда писали Саркису, что он не попадет в рай, если скажет Сталину и Микояну, что они обанкротились. Поэтому Саркис и написал попросту, что обанкротился он, Саркис, и просит простить его согрешения. Всю свою душеспасительную переписку с ближними этот пройдоха выбросил в клозет. Все разговоры, что оппозиция победила политически, хотя и разгромлена организационно — это были фокусы достойного ученика зиновьевской мошеннической политшколы. Всю эту волынку тянул Саркис единственно для того, чтобы поднести Сталину на блюде не одно свое заявление, а групповое. Таковые все же котируются на рынке выше, чем единоличные покаяния и отрешения ренегатов.

Но теперь выступаете вы, тоже зиновьевские ученики. Вы тоже чувствуете, что прийти к Сталину с рассуждениями о банкротстве — значит, не достигнуть желаемого результата. А прийти вам прямо брюхом хочется, нутро требует. Отсюда — старый троцкизм, который вы поднимаете как знамя. Попросту сказать, вы предлагаете свои услуги на должности не только «проработчиков» троцкизма (должность, вами занимавшаяся до XIV съезда) под руководством Слепкова — Мартынова — Рафеса и К°. Нет, время проработки — это пройденная ступень. Теперь вы должны занять пост тюремщиков при камерах троцкистов, авторов платформы, контртезисов. Попробуйте доказать, что нас есть за что держать в камерах после XV съезда. Оправдайте 58-ю статью. Вот что будет вам предложено как экзаменационная работа на звание раскаявшегося участника «троцкистской оппозиции».

По выдержкам из писем Саркиса видно, что он не сразу, а довольно плавно скатывался на заднице на путь философии «применительно к подлости». Ваши письма к Саркису как будто говорили, что вы против сей философии. Вы правы, что с такой философией можно искать службу (да и то скорее прислужничество), чем революционную работу.

Но, по совести говоря, ваше с Сафаровым заявление о готовности искоренять троцкизм при попытках сохранить на лице некоторую тень невинности производит еще более отталкивающее впечатление. То-то посмеется Слепков. Стоило ли вам с Воздвиженки на Старую площадь двигаться через Бийск и 58-ю статью. Ведь это курам на смех.

Чего это стоит политически — вы сами понимаете. А по человечеству — зрелище отвратительное. Я просил Ваганяна рассказать вам об одной детали еврейского похоронного обряда. Когда покойника собираются уже выносить из синагоги на кладбище, служка наклоняется к покойнику, окликает по имени и объявляет: «Знай, что ты умер». Хороший обычай.

Л. Сосновский

30 мая, Барнаул.

На правах рукописи,

только для членов ВКП(б)

1. Борясь за определенный темп индустриализации как за предпосылку социалистического переустройства страны, борясь против роста кулака, стремящегося к господству в деревне, борясь за своевременное повышение отпускного уровня рабочих, борясь за демократию в партии, в профсоюзах, в Советах, борясь за исправление оппортунистических ошибок руководства ВКП(б), оппозиция предвидела, что «неизбежно обостряющиеся после восстановительного периода классовые противоречия будут все больше подтверждать наши взгляды на выход из создавшегося кризиса» (по «Платформе»). До сих пор история не давала еще примеров такого бы строго подтверждения правильности предвидения на основе марксистско-ленинского анализа, как это случилось на сей раз.

Не успели отзвучать в воздухе все обвинения, выставленные сталинским большинством против оппозиции, еще слышны раскаты это[го] из Коминтерна, как пришлось этому большинству повернуть руль на 90° и повторить — правда, слабо, нерешительно, блудливо и трусливо — некоторые основные положения оппозиции по крестьянскому вопросу.

2. На чем держалась центристская аграрная политика ЦК за последние четыре года? На росте кулацкого продвижения, на росте товарности середняцкого хозяйства, на укреплении маломощных хозяйств. Соответственно этому, в извращенной Сталиным и Бухариным теории ленинизма появилось признание кулака полезным работником в системе советского хозяйства и идеологическое антимарксистское приукрашивание роли его. Таким образом, был взят курс на «врастание кулацких кооперативных гнезд в нашу систему» (Бухарин) и была создана усыпляющая теория, что «кулаку и кулацким организациям все равно некуда будет податься, ибо общие рамки развития в нашей стране заранее даны строем пролетарской диктатуры» (Бухарин). Недооценив капиталистические элементы развития нынешней деревни, затушевывая расслоение деревни, игнорируя, а порой и отрицая мелкобуржуазный характер крестьянской собственности и крестьянского хозяйства, ЦК торжественно, с гиком, криком и анафемой по адресу оппозиции, специально придумав троцкизм как идеологию, рвущую союз рабочих и крестьян, стал отходить от позиций марксизма и ленинизма к теориям своеобразного ком[мунистического] народничества. Потворство в сельском хозяйстве «крепкому крестьянству» (т. е., по существу, кулаку) привело к недооценке батрачества и деревенской бедноты как социальной базы диктатуры пролетариата и к непониманию того, что только мощная социалистическая индустрия может помочь крестьянству преобразовать сельское хозяйство на началах коллективизма.

3. Идя таким путем, постепенно, шаг за шагом, клевеща на оппозицию, извращая все ее мысли, предложения, игнорируя ее предсказания, не скупясь на хлесткие словечки [о] «паникерах», «не верящих в социализм», и т. п., четыре года обрабатывая партию в смысле «большевизации» ее именно по линии крестьянского вопроса, пугая троцкизмом как недооценкой роста крестьян, ЦК развил в верхушке партии элементы, «не видящие классов в деревне и пытающиеся вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с кулаком и вообще сохранить популярность среди всех слоев деревни» (Правда, 15 февраля).

Власть и партия жили в мире с кулаком, и кулак решил до поры до времени быть в мире с партией. Но как только кулачество закончило свой «восстановительный» процесс, оно вступило в непримиримое противоречие со всей системой государственного хозяйства, поскольку последнее вынуждено развиваться при данных индексах цен. На известном уровне своего развития кулацкое хозяйство начинает бойкотировать государственное хозяйство, бойкотировать госзаготовки, накоплять натуральные запасы, т. е. начинает вести хозяйственно изолированное существование и тем самым захваченная ....—[234] кулацкими элементами часть государственной земли с ее продукцией превращается в орудие срыва государственной политики цен. Это наступление кулачества на государственное хозяйство, лишь намечавшееся в 1925 г., вполне отчетливо выявилось в 1926 г. Предупреждения оппозиции о надвигающейся опасности не только не были приняты во внимание, но послужили стимулом к еще более ожесточенной «проработке» ее с обвинениями в...[235] «социал-демократическом (?) уклоне». Элементы партии, отражающие влияние мелкой буржуазии и кулацких слоев страны, в этих ожесточенных нападках заняли одно из первых мест.