Татьяна Бирюкова - В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей

Московский обер-полицеймейстер, со своей стороны, сообщал, что «при отсутствии определенных правил для разбора воды из городских фонтанов происходят беспорядки между водовозами. Некоторые из них объединяются в самовольные артели, присваивают себе исключительное право на пользование тем или иным фонтаном, не допускают других водовозов или простых обывателей брать воду или собирают с них дань. Из-за этого около фонтанов возникают ссоры и драки. Если же в фонтане наблюдается недостаток воды, эти монополисты самовольно открывают краны и портят водопроводы. Вода же из кранов разбирается без очереди и без порядка, она из-за этого расплескивается и в значительном количестве теряется, особенно если отсутствуют на месте воронки и наливные трубы. Если в фонтане остается совсем мало воды, водовозы выскребают ее со дна фонтана черпаками. Это делается с такой силой, что на чугунных плитах дна фонтана образуются дыры. Часто пришедшие к фонтану с ручной посудой при скудном наличии в фонтане воды ставят свою посуду на дно фонтана и в дальнейшем наполняют ее, не заботясь о санитарии. Ковшом собираются чуть ли не последние капли воды, вместе с которой сюда попадает и грязь, и водяной цвет…»

Далее обер-полицеймейстер замечал, что не у каждого фонтана дно имело к краям наклон: в некоторых из них он был направлен к центру. В этом случае обыватель должен был привязать ведро к длинной палке и с помощью этого приспособления дотянуться до крана и подставить под него свою посуду. Полного ведра, из-за его тяжести, набрать было невозможно. Поэтому ловкачи тянулись к воде, перегнувшись через барьер, и выскребали, как могли, воду со дна фонтана.

В 1880-е годы стало ясно, что фонтаны, питавшие водой Москву в течение долгих лет, из-за прироста населения (до 700 тысяч жителей) перестали справляться с новыми нагрузками.

Городские власти все чаще стали получать от москвичей письменные и устные претензии по поводу водоснабжения. Для обеспечения соблюдения санитарных правил и нормальной организации водоразбора у фонтанов необходимо было срочно принимать действенные меры. Тогда предложили устроить вблизи каждого фонтана краны от одного или двух водоразборных столбов. Это дало бы возможность в дневное время наливать воду прямо в бочки и ручную посуду. А в ночные часы, когда у фонтанов не было потребителей, вода могла бы наполнять бассейны впрок. В утреннее же время, когда в воде возникала наибольшая потребность, можно было бы допускать разборку ее и черпаками: тогда значительно ускорился бы отпуск воды.

8 декабря 1886 года городская комиссия по составлению проектов обязательных для городских жителей постановлений предложила дополнительные правила для лиц, разбиравших воду из московских фонтанов. Она указала, что «получаемая из городских водопроводов вода, предоставленная общественному пользованию, несомненно, должна быть признаваема общественным достоянием; ее следует охранять от перерасхода и небрежного пользования. Необходимо также и наблюдение за целостностью сооружений городского водопровода».

Московский обер-полицеймейстер обязывал граждан соблюдать дисциплину и порядок вблизи фонтанов. Все лица должны были исполнять требования полиции, водопроводных надзорщиков и сторожей.

Пришедшим к фонтанам жителям запрещалось залезать в чаши фонтанов, ставить или погружать туда какие-либо предметы, дотрагиваться до фонтанных кранов, причинять какие-либо повреждения водопроводным сооружениям. Черпаки, ковши и прочие предметы для наливания воды из фонтанов должны были «находиться в полной исправности и содержаться в опрятности, дабы не засорять воду и не портить ее чистоты». Не разрешалось также вблизи фонтанов откалывать лед с бочек и сбрасывать порожние бочки с телег и саней. Проект постановления был утвержден властями и принят к исполнению.

На Мытищинском водопроводе не раз случались аварии. И в 1890–1893 годах он серьезным образом был перестроен, шел почти параллельно старому и стал наименоваться как «Новый Мытищинский». Но и после реконструкции на водопроводе происходили разные неполадки. Январским вечером 1898 года при 17 градусах мороза на углу Поварской улицы и Борисоглебского переулка случилось чрезвычайное происшествие. С оглушительным грохотом лопнула большая труба. Многие жители близлежащих домов были не на шутку перепуганы и все вышли на улицу.

При этом ударе камни мостовой вместе с землею, льдом и снегом взлетели высоко вверх. Вода бурным широким потоком хлынула вниз по улице к Арбатским воротам. Там она, обогнув угол дома ресторана «Прага», потекла на Арбатскую улицу, затапливая дорогу и подвалы некоторых домов. Такое наводнение вне русла московских рек происходило не столь часто. Фонтан бил несколько часов.

Помощь пришла не скоро, так как все служащие городского водопровода жили при водокачке села Алексеевского. Быстро добраться к аварийной местности никак не получалось.

До приезда специалистов дворники на Арбате энергично работали своими метлами, чтобы очищать от напора воды тротуары и подвальные этажи хозяйских лавок…

Максимальный весенний разлив Москвы-реки произошел 11 апреля 1908 года — на 3,5 млн квадратных сажен. Залито было 2,5 тыс. владений. Пострадало 180 тыс. жителей, которые потеряли большую часть своего имущества.

В домах размокла глина в печах — они расползлись. Были испорчены амбары и товары в них. Паводок унес значительный запас строевого леса со складов на Краснохолмской набережной. Была размыта Симоновская набережная с дамбой, разрушен деревянный Комиссариатский мост, очень сильно испорчены мостовые.

Было замечено, что с каждым годом уровень паводка становился все выше. Разница между паводками 1788 и 1908 годов составила 0,76 сажени.

В начале весны 1913 года городская управа, учитывая опыт сильнейшего наводнения 1908 года, сделала ряд приготовлений к разливу Москвы-реки.

Весь город в районе реки был разбит на 5 участков. В каждом из них располагались нанятые городом лодки для бесплатной перевозки жителей прибрежья с их имуществом. Здесь же стояли и подводы с ломовыми извозчиками. В случае затопления подвальных этажей домов московское население оповещалось вывешиванием белых флагов на каланчах полицейских частей.