Татьяна Бирюкова - В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей

Но некоторая разница в этих заведениях все-таки была: в кабаках предлагалось исключительно крепкое спиртное, а в трактирах преобладало вино (правда, и им напивались «до чертиков»).

В конце XIX века некоторые владельцы московских трактиров добились разрешения торговать и водкой. К этим трактирам относились в первую очередь так называемые коммерческие в Китай-городе. За их столами с 12 часов до 2 часов дня собирались коммерсанты после дел на Бирже.

Заключив свои договоры, дельцы охотно, как повелось по традиции, «отмечали» их в своем кругу, прикладываясь к горячительному. В трактирах эти посетители обычно занимали отдельные кабинеты. Их застолья зачастую переходили в истинное безобразие.

Городская управа не могла стоять в стороне и никак не реагировать на разного рода донесения на этот счет. И вот 26 июня 1901 года Акцизное управление предъявило к владельцам трактиров любопытное и в некотором роде странное требование: или совсем уничтожить трактирные кабинеты, или снять в них двери, заменив их занавесками, которые, «спускаясь от верха двери, доходили бы до половины ее высоты». Предполагалось, что в таких «филиалах Биржи» не будет происходить продолжение активных деловых общений с параллельным винораспитием, что на улицах Китай-города, хотя бы по этой части будет больше порядка и меньше трагедий.

Параллельно с этими мерами борьбы с пагубным пьянством русский поэт М. А. Плотников сочинил «Гимн трезвенников» на легко запоминающийся мотив, взятый из сборника международного общества трезвости. Стихи и ноты опубликовали. В гимне были такие слова:

И хотя этот гимн имел право на пропаганду правильного и делового образа жизни, за новыми занавесками трактирных кабинетов его почему-то ни разу не исполняли.

В то, что когда-то «плыла, качалась лодочка по Яузе-реке», уже давно никто не верит. А представить летнее купание в Москве-реке в черте города — это даже хорошему фантазеру в голову не придет.

Если сначала посмотреть с берега на непрозрачные воды, на стремнину, подумать о глубине нынешнего русла Москва-реки, потом обратиться к архивному материалу работы санитарной комиссии в 1903 году, то в голове будет неразбериха «хорошо — плохо».

Тогда, в столетнюю давность вопрос купания в Москве-реке был чрезвычайно насущным для обывателей. Он переходил в проблему для решения городским управлением.

У журналистов же многочисленные случаи по спасению-спасанию живых людей и по извлечению тел утопших из вод реки (часто даже и вблизи стен Кремля), о напряженной работе Общества спасания на водах были поводами для написания корреспондентских заметок.

Так как же пользовались для омовений в жару москворецкой водой практичные москвичи?

Для того чтобы купание было каким-то образом культурно организовано, на Москве-реке устраивались городские купальни. Например, при выборе для купален мест по поручению Комиссии санитарного врача заранее осматривались различные подходившие для того прибрежья.

Удобным для «омовений» приблизительно до конца XIX века считался район у Бородинского моста.

Было отмечено, что у правого берега, выше по течению от моста, река образует песчаную отмель. Ее было хорошо видно до поднятия воды Бабьегородской плотиной. Эта отмель выдавалась далеко вперед, почти до середины реки. Поэтому здесь, ближе к мосту, была небольшая бухта, где прямо с берега хозяйки полоскали белье. Сюда подъезжали подводы для лошадиного водопоя и мытья телег. Вода в бухте была стоячая. Спуск отходов из находившегося на этом берегу Трехгорного пивоваренного завода находился намного выше моста.

Комиссия решила: для постановки городской купальни это место представлялось неблагоприятным по тем причинам, что здесь очень слабое течение и что мостки для купающихся пришлось бы выносить очень далеко, почти до середины Москва-реки.

А вот у левого берега река имела наибольшую глубину. Здесь в нее впадали: речка Пресня, спусковые воды из Лепешкинских бань и фабрики Рыбакова, водосток у Проточного переулка. Лодочные перевозчики говорили к тому же, что по субботам поблизости, с фабрики Прохорова, в воду спускалась краска. Она по поверхности доплывала до самого Бородинского моста и далее еще долго шла лентой вдоль левого берега. Несмотря на это у этого же прибрежья с незапамятных времен были оборудованы торговые купальни. Их выдвигали на середину речного течения, где была наибольшая скорость воды.

И хотя купавшиеся часто видели, как по воде плыли нефть, серовато-зеленые илистые куски непонятного вещества и, чуть выше купален, натуральная краска, соблазн водного омовения в жаркие дни был велик и непреодолим. У некоторых купавшихся здесь после освежавших процедур появлялись серьезные кожные заболевания.

Устраивать новую купальню выше Бородинского моста санитарная комиссия сочла невозможным. А ниже?

Здесь слева вдоль Благовещенской (Ростовской) набережной река принимала, в добавление к обозначенным, еще и стоки из Бирюковских бань. У берега рядом с мостом были расположены пристань и крытая платьемойня. Далее до Большого Вражского переулка имелись два уличных стока: из Тишинских и Благовещенских переулков. При возможном выносе купален до середины реки затруднялся бы регулярный проход судов. За мостом правый берег был занят пристанью станции Общества спасания на водах и небольшим плотом для полоскания белья. От моста до сахарорафинадного завода Генера не имелось никаких спусков в реку, отмель была небольшой, и вода немного чище. Но ниже с этого завода и со следующей за ним аппретурно-красильной фабрики Александрова в реку выливалось бог знает что.

Проведенный Комиссией санитарного врача химический анализ проб выше и ниже Бородинского моста показал, что вода там не содержала в себе разлагавшихся органических веществ животного происхождения, почти не было аммиака, азотной и азотистой кислот.

В такой реке можно было бы купаться. Но, вероятно, только в плотных непроницаемых маске и костюме (лучше — в скафандре), так как вода имела сильный затхлый запах и огромное количество взвесей, которые крепко прилипали к телу.

Подобные неприятности ожидали горожан и в районе Новоспасского моста. Здесь были сомнительные по составу спуски из бань, с заводов и фабрик (по выделке кож, сукна, красильные, прочие), много платьемоен. Поблизости находилось и устье трубы, несущей воду городской речушки Сары, собиравшей на своем пути отработанные продукты других районных заведений. К тому же по середине реки периодически проходили грузовые барки. Вода здесь имела темно-серые осадки, издавала неприятный гнилостный и нефтяной запахи. В анализе были обнаружены еще следы сероводорода и азотистой кислоты, заметное количество аммиака. У людей с чувствительной кожей эта вода вызывала острую экзему.