Татьяна Бирюкова - В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей

К работе Общества мира были неравнодушны и иностранные деятели. Некоторые из них в адрес собрания прислали приветственные и конструктивные письма.

Семенов в докладах охарактеризовал роль русской прессы в развитии внутренних и международных событий. Он отдал должное прогрессивным русским газетам, которые «не разжигали страстей и не служили шовинистским целям». Однако упрекнул те же газеты в том, что они вовсе не проповедуют идеи пацифизма.

После финна выступил профессор университета в Гельсингфорсе (нынешнего города Хельсинки) — барон Корф. В своем докладе «О пацифизме и авиации» барон доказывал, что «сбрасывать сверху на землю бомбы нехорошо». Конечно, московские юристы и их гости полностью были с ним согласны, что подтвердили их продолжительные аплодисменты и многократные овации «Нет бомбированию!». Сочли, что апрельская конференция прошла успешно.

Однако не все так гладко было в стенах Юридического собрания в рядовые спокойные будни. Для начала требуется описание самого особняка.

В доме было большое количество комнат. Все они соединялись между собой коридорами, которые образовывали ряд закоулков. Особняк гордился очень симпатичным зимним садом с зелеными тропическими растениями. Под домом находились большие старинные подвалы. Там, вероятно, в былые времена хранились запасы доброго вина…

Вот из-за этих-то подвалов в том же 1913 году и разгорелся сыр-бор.

Администрация Адвокатского клуба рассудила, что пропадать подвалам зря вовсе не следует. И потому было постановлено затратить на их переделку некоторую сумму, а потом сделать из них жилые помещения. Работа закипела. Через месяц грязные подвалы превратились в две просторные и уютные комнаты.

Первая из них получила название «Немецкая пивная». Она была выдержана в строгом национальном стиле. А другую юристы в шутку окрестили «Гаремом султана». В последней, кроме низких диванов вдоль стен, другой мебели вовсе не было. И не потому, что на столы и стулья не хватило средств, а просто так было угодно кому-то из юридического начальства.

В «Гареме султана» свет шел из декоративного искусственного колодца. Его лучи были спокойно-красные. Это сочли очень оригинальным, с претензией на особую красоту. Уютный «Гарем» так и манил входивших сюда членов Адвокатского клуба к томной лени и некоторым элементам флирта с возможным его продолжением.

Однако не все юристы были готовы к подобному досугу и безнравственному расслаблению вне стен своих собственных домов. Очень почтенный и заслуженный присяжный поверенный, являвшийся также и одним из официальных директоров Адвокатского клуба, публично заявил, что устройство в Юридическом собрании такой комнаты считает аморальной и недопустимой затеей. Из-за личной ответственности как директора клуба за события в «комнате греховного характера» этот смелый человек демонстративно сложил с себя директорские полномочия. Он был не одинок в своем порыве. Некоторые члены общества его активно поддержали.

Клуб разделился на две враждующие партии. Скандал вышел за стены Адвокатского клуба на Малой Никитской, ему грозил общественный размах.

Для примирения членов в их разногласиях сторонние наблюдатели советовали переименовать крепко установившееся название «Гарем султана» в тихое и нейтральное — «Кабинет для обдумывания адвокатских речей для подзащитных», конечно, строго запретив вход в него дамам.

Последнюю идею с запретом пришлось принять, благо дам-юристов в среде членов клуба тогда не нашлось и дискриминация кого бы то ни было не коснулась.

Дело с клубом быстро разрешилось. Горячая проблема была решена. Не прошло и года, как о гаремной возне юристов в их «муравейнике» в городе все забыли.

Просвещение — это теплый свет в человеческих сердцах.

К сожалению, в истории забыто имя активиста-просветителя, который был известен в среде жителей центра Москвы, как рабочих, так и уличных шалопаев, бездельников, бродяг.

Много лет на Остоженке, рядом с Зачатьевским монастырем, в доме Рябушинских жил богач Дмитрий Гаврилович Савинов.

28 июля 1896 года прах скончавшегося на 66 году жизни купца Д. Г. Савинова опустили в могилу на Ваганьковском кладбище.

Почивший, оставивший после себя значительный капитал, имел меняльную лавку. Но лет за пятнадцать до смерти забросил коммерцию. И в эти годы его ежедневно с утра до наступления сумерек можно было встретить прогуливавшимся по Александровскому саду или Пречистенскому бульвару.

Он был большим чудаком. В жаркие дни удивлял прохожих дорогой бобровой шапкой на голове, а зимой ходил в костюме из чесучовой материи, который надевал почему-то поверх теплой одежды.

По дороге на бульвар или в сад Савинов покупал газеты. Потом садился поблизости на тротуарную тумбу или лавку возле ворот какого-нибудь дома и читал вслух свежую прессу для собравшихся вокруг него простолюдинов. Поскольку такая процедура просвещения была регулярной, бесплатной и вполне доступной местным обитателям, купца-«библиотекаря» не только заметили, но и полюбили, часто специально ожидали на его маршруте.

Отчитав положенное, Дмитрий Гаврилович не спеша шел на бульвар, садился на лавочку и то ли дремал, то ли спал полноценным сном довольно продолжительное время.

Горничная из квартиры купца знала, где находился ее подопечный, и после полудня приносила на бульвар кувшин молока и хлеб. Перекусывал хозяин очень быстро.

Однажды Савинов вдруг почувствовал себя плохо. Он позвал к себе всю прислугу, чтобы проститься. Он сказал, что 26 июля, в пятницу, наверняка умрет. И действительно, в этот день испустил дух.

Немедленно послали за полицией и судебными чинами. Был произведен осмотр всех комнат. Нашли более 600 тыс. рублей в процентных бумагах и векселях. Еще обнаружилось, что в Банкирской конторе Джамгаровых на Кузнецком мосту у почившего был личный шкаф с большим количеством денег.

Состояние усопшего подлежало распределению между его больным братом, сестрой и другими родственниками.

Церемония прощания проходила в приходской церкви Воскресения Христова, что на Остоженке. Отпевал Савинова его духовник — протоиерей Ермолаевской церкви С. С. Модестов с местным духовенством. Гроб покрыли двумя покровами из красивой золотой парчи. На клиросах пел хор местных певчих. Погребальную колесницу с роскошным балдахином, ехавшую на Ваганьково, сопровождало множество уличных прохожих, любителей занятного «бульварного чтения». Они искренне жалели об уходе этого странного энтузиаста-библиотекаря.

О том, что русские люди всегда много читали и читают, известно, наверное, во всем мире. Россия гордится таким стремлением своих жителей к знаниям. У нас сложилась даже пословица: «Ученье — свет, а неученье — тьма».