Виктор Гюго - Девяносто третий год

Семь уцелевших из этого легендарного отряда понимали, что они попались в западню, откуда нет выхода, что они заключены среди толстых стен, которые охраняют, но и выдают их с головой врагу. Их еще не взяли в плен, однако они уже были пленниками.

Маркиз произнес громовым голосом:

-- Друзья мои, все кончено.

И, помолчав, добавил:

-- Гран-Франкер снова становится аббатом Тюрмо.

Семеро вандейцев, перебирая четки, преклонили колена. Все слышнее становился стук прикладов по ступенькам лестницы.

Гран-Франкер с залитым кровью лицом, так как пуля сорвала ему с черепа лоскут кожи, поднял правую руку, в которой он держал распятие. Маркиз, скептик в глубине души, тоже опустился на колени.

-- Пусть каждый из вас, -- начал Гран-Франкер, -- вслух исповедуется в грехах своих. Маркиз, начинайте.

Маркиз произнес:

-- Убивал.

-- Убивал, -- промолвил Уанар.

-- Убивал, -- промолвил Гинуазо.

-- Убивал, -- промолвил Любовника.

-- Убивал, -- промолвил Шатенэ.

-- Убивал, -- промолвил Иманус.

И Гран-Франкер возгласил:

-- Во имя отца и сына и святого духа, отпускаю вам грехи ваши; мир вам.

-- Аминь, -- ответило хором семь голосов.

Маркиз поднялся с колен.

-- А теперь, -- сказал он, -- умрем.

-- И убьем, -- добавил Иманус.

Приклады уже били по сундуку, загораживающему вход.

-- Обратитесь помыслами к богу, -- сказал священник. -- Отныне земные заботы для вас уже не существуют.

-- Да, -- подхватил маркиз, -- мы в могиле.

Вандейцы склонили головы и стали бить себя в грудь. Лишь маркиз да священник не склонили головы. Все глаза были опущены долу, священник творил молитву, крестьяне творили молитву, маркиз был погружен в раздумье. Сундук зловеще гудел, словно под ударами топора.

В эту минуту чей-то сильный голос внезапно прокричал из темноты:

-- Я ведь вам говорил, ваша светлость!

Все в изумлении обернулись.

В стене вдруг открылось отверстие.

Камень, искусно пригнанный к соседним камням, но не скрепленный с ними и вращающийся на двух стержнях, повернулся вокруг своей оси на манер турникета и открыл лазейку в стене. Камень свободно ходил в обе стороны, и за ним шли налево и направо два коридора, оба хоть и узкие, но достаточные для прохода по одному. В отверстие виднелись ступеньки винтовой лестницы. Из-за камня выглядывало чье-то лицо.

Маркиз узнал Гальмало.

XII

Спаситель

-- Это ты, Гальмало?

-- Я, ваша светлость. Как видите, камни иной раз все-таки вертятся; этим путем можно бежать. Я пришел во-время, но торопитесь. Через десять минут вы будете уже в чаще леса.

-- Велико милосердие божье, -- сказал священник.

-- Бегите, ваша светлость, -- прокричали все разом.

-- Сначала вы, -- ответил маркиз.

-- Вы пойдете первым, ваша светлость, -- сказал аббат Тюрмо.

-- Последним.

И маркиз произнес сурово:

-- Борьба великодушия здесь неуместна. У нас для этого нет времени. Вы ранены. Приказываю вам жить и уйти немедля. Спешите воспользоваться лазейкой. Спасибо, Гальмало.

-- Стало быть, нам приходится расстаться, маркиз? -- спросил аббат Тюрмо.

-- Добравшись донизу, мы, конечно, расстанемся. Бежать нужно всегда по одному.

-- А вы, ваша светлость, изволите назначить место встречи?

-- Да. На лужайке в лесу, около камня Говэнов. Знаете, где он?

-- Знаем.

-- Я завтра буду там. Ровно в полдень. Всем, кто может передвигаться, быть на месте.

-- Будем.

-- И мы снова начнем войну, -- сказал маркиз.

Однако Гальмало, который стоял, опершись на вращающийся камень, вдруг заметил, что он больше не движется. Отверстие теперь не закрывалось.

-- Торопитесь, ваша светлость, -- повторил Гальмало. -- Камень что-то не подается. Открыть-то проход я открыл, а вот закрыть не могу.

И в самом деле, камень, который простоял неподвижно долгие годы, словно застыл на месте. Повернуть его обратно хоть на дюйм не представлялось возможным.

-- Ваша светлость, -- продолжал Гальмало, -- я надеялся закрыть проход, и синие, ворвавшись сюда, не обнаружили бы в зале ни души; пусть бы поломали себе голову, куда вы делись, уж не с дымом ли через трубу вылетели? А он, гляди, упирается. Теперь враг заметит открытое отверстие и бросится за нами в погоню. Поэтому мешкать не годится. Скорее сюда.

Иманус положил руку на плечо Гальмало.

-- Сколько времени, приятель, потребуется, чтобы пройти через эту лазейку и очутиться в лесу в полной безопасности?

-- Тяжело раненных нет? -- осведомился Гальмало.

Ему хором ответили:

-- Нет.

-- В таком случае четверти часа хватит.

-- Значит, -- продолжал Иманус, -- если враг не придет сюда еще четверть часа?..

-- Пусть тогда гонится за нами, -- все равно не догонит.

-- Но, -- возразил маркиз, -- они ворвутся сюда через пять минут. Старый сундук не такая уж страшная для них помеха. Достаточно нескольких ударов прикладом. Четверть часа! А кто их задержит на эти четверть часа?..

-- Я, -- сказал Иманус.

-- Ты, Гуж-ле-Брюан?

-- Да, я, ваша светлость. Послушайте меня. Из шести человек пять раненых. А у меня даже царапины нет.

-- И у меня нет.

-- Вы вождь, ваша светлость. А я солдат. Вождь и солдат не одно и то же.

-- Знаю, у каждого из нас свой долг.

-- Нет, ваша светлость, у нас с вами, то есть у меня и у вас, один долг -- спасти вас.

Иманус повернулся к товарищам.

-- Друзья, сейчас важно одно -- преградить путь врагу и по возможности задержать преследование. Слушайте меня. Я в полной силе, я не потерял ни капли крови, я не ранен, и поэтому выстою дольше, чем кто-либо другой. Уходите все. Оставьте мне все оружие. Не беспокойтесь, я сумею пустить его в дело. Обещаю задержать неприятеля на добрые полчаса. Сколько у нас заряженных пистолетов?

-- Четыре.

-- Клади их все сюда, на пол.

Вандейцы повиновались.

-- Вот и хорошо. Я остаюсь. И окажу им достойную встречу. А теперь бегите скорее.

В чрезвычайных обстоятельствах слова благодарности неуместны. Беглецы едва успели пожать Иманусу руку.

-- До скорого свидания, -- сказал маркиз.

-- Нет, ваша светлость. Надеюсь, что свиданье наше не скоро состоится: я здесь сложу голову.

Пропустив вперед раненых, беглецы поочередно вошли в проход. Пока передние спускались, маркиз вынул из кармана карандаш и написал несколько слов на вращающемся, отныне, увы, неподвижном камне, закрывавшем спасительный проход.

-- Уходите, ваша светлость, вы последний остались, -- сказал Гальмало.

С этими словами Гальмало начал спускаться по лестнице.

Маркиз последовал за ним.

Иманус остался один.

XIII

Палач

Четыре заряженных пистолета вандейцы положили прямо на каменные плиты, ибо в зеркальной не было паркета. Иманус взял из них два, по одному в каждую руку.

Затем он встал сбоку от двери, ведущей на лестницу, загороженную и полускрытую сундуком.