М. Дитерихс - Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале. Часть II

Теперь вопросы эти уже не требуют ответа.

Но если бы в свое время в сердцах западников жила хоть капля истинной чистой любви к своему народному, веры в исходившее из народа, то еще в 1880 году их разрушительную работу и греховную борьбу с идеологией русского народа остановили бы слова великого пророка земли русской - Федора Михайловича Достоевского:

«Вы скажете: и «в общественных учреждениях» и в сане «гражданина» может заключаться величайшая нравственная идея, что «гражданская идея» в нациях уже зрелых, развившихся, всегда заменяет первоначальную идею религиозную, которая в нее и вырождается и которой она по праву наследует. Да, так многие утверждают, но мы такой фантазии еще не видали в осуществлении. Когда изживалась нравственно-религиозная идея в национальности, то всегда наступала панически-трусливая потребность единения с единственною целью «спасти животишки» ; других целей гражданского единения тогда не бывает. Вот теперь французская буржуазия единится именно с этой целью «спасения животишек» от четвертого ломящегося в ее дверь сословия. Но «спасение животишек» есть самая бессильная и последняя идея из всех идей, единящих человечество. Это уже начало конца, предчувствие конца».

Это Достоевский писал боярину-западнику Грановскому как предупреждение поползновения западников механически насадить в России новые политические формы. В этом предупреждении Достоевский указывает: во-первых, что западноевропейские государственные формы «народу нашему чужды и воле его не пригожи»; во-вторых, что западноевропейские народы, отказавшись от нравственно-религиозных принципов в идее единения, не способны никакими формами достигнуть действительного национального единения: «Были бы братья, будет и братство. Если же нет братьев, то никаким «учреждением» не получите братства»; и в-третьих, что является самым серьезным и важным в предупреждении Достоевского, что с исчезновением в национальности нравственно-религиозной идеи в сущности кончается и сама национальность государства, так как вместо нее остается единственное единение во имя «спасения животишек», которое при возникновении первой опасности смотрит «как бы поскорее рассыпаться врознь».

Что же, прав был Достоевский в своей оценке увлечения западничеством или не прав? Разве с «изживением» нравственно-религиозной идеи в русском народе не пала до невероятно низкой степени его национальность? Разве не представляли собою различные и многочисленные комбинации Временного правительства единений в целях «спасения животишек» ? Разве не рассыпались они все врознь при появлении первой же опасности со стороны большевизма 3 июля 1917 года?

Но в даре пророчества предчувствие Достоевского оказалось еще более ясновидящим:

«Да, она накануне падения, ваша Европа, повсеместного, общего и ужасного. Муравейник, давно уже созидавшийся в ней, без Церкви и без Христа (ибо Церковь, замутив идеал свой, давно уже и повсеместно перевоплотилась там в Государство), с расшатанным до основания нравственным началом, утратившим все общее и все абсолютное, этот созидавшийся муравейник, говорю я, весь подкопан. Грядет четвертое сословие, стучится и ломится в дверь, и если ему не отворять, сломает дверь. Не хочет оно прежних идеалов, отвергает всяк доселе бывший закон. На компромис, на уступочки не пойдет, подпорочками не спасете здания. Уступочки только разжигают, а оно хочет всего. Наступит нечто такое, чего никто и не мыслит. Все эти парламентаризмы, все исповедываемые теперь гражданские теории, все накопленные богатства, банки, науки, жиды, все это рухнет в один миг и бесследно, кроме разве жидов, которые и тогда найдутся как поступить, так что им даже в руку будет работа. Все это «близко, при дверях». Вы смеетесь? Блаженны смеющиеся. Дай Бог вам веку, сами увидите. Удивитесь тогда». Достоевский верил, что эти волны грядущего разрушения всего прошлого «разобьются лишь о наш берег, ибо тогда только въявь и воочию обнаружится перед всеми, до какой степени наш национальный организм особлив от европейского. Тогда и вы, гг. доктринеры, может быть схватитесь и начнете искать у нас «народных начал», над которыми теперь только смеетесь».

Разве не переживает ныне Европа этого пророчества Достоевского 1880 года? Разве все эти Лондонские, Канские, Генуэзские конференции не попытки единения в целях «спасения животишек» ? Даже в отношении роли «жидов» в движении «четвертого сословия», не прав ли был великий пророк русского народа? И далее, разве уже не начала разбиваться волна именно о «наш берег»? Разве не чувствуется, что переживаемое ныне есть еще только начало» для Европы? Разве уже не начали «рассыпавшиеся врознь» по всему миру гг. доктринеры пытаться хвататься за «народные начала»?

Но как?

Умеренные бояре-западники, демократы-либералы, вспомнили теперь о крестьянине-христианине, которому в 1917 году ими было предназначено место служить быдлом, козлом отпущения и пушечным мясом в парламентском строительстве России и красивым флагом-флером для прикрытия политических форм «народу нашему чуждых и воле его непригожих» . А теперь?! - Все на крестьянина: для него будущая Россия, в нем таятся силы для возрождения страны, он свергнет большевистское иго…

Ну, а кто ими будет править тогда? Вы, гг. рассыпавшиеся доктринеры? Опять с вашими формами «народу нашему чуждыми и воле его непригожими» ?

Бояре-западники - социалисты пошли теперь еще дальше, чем указанные выше их непримиримые враги бояре-западники - демократы-либералы: «если надо, чтобы для свержения большевизма Россия вернулась к монархии, пусть будет монархия, лишь бы вернуть ее за тот максимальный политический рубеж, через который перешагнули большевики». Прежде всего что это за рубеж? Всякий рубеж в полтическом отношении есть ограничение, насилие над свободной волей, понятие, не соответствующее свободе мнения, совести и личности, проповедуемой самим социалистическим учением. Не служит ли это указанием на существование в самом учении какой-то… существенной неувязки, дисгармонии между идеями и их применением? Ну, а затем? Когда Россия вернется снова к монархизму? Вы, гг. бояре-социалисты, откажетесь от новых попыток и экспериментов в насаждении в ней форм «народу нашему чуждых и воле его непригожих»?

Нет, не спасти России боярам-западникам - демократам с крестьянами, ни боярам-западникам - социалистам с монархией; не спасти России отдельным сословиям, классам и кастам; не спасти ее каким-либо политическим партиям. Россия не может быть ни пролетарской, ни крестьянской, ни рабочей, ни служилой, ни боярской. Россия может быть только - Россией Христа, Россией «всея земли» . Надо прочувствовать это, познать это и поверить в это. Здесь нет ни монархистов, ни кадет, ни октябристов, ни трудовиков, ни социалистов; здесь нет ни классов, ни сословий, ни чиновников, ни генералов, ни офицеров, ни купцов, ни фабрикантов, ни рабочих, ни крестьян. Здесь только одно - национальная Россия с ее исторической нравственно-религиозной идеологией .